Сообщений в теме: 7

[Wadya]

1. На брусчатку капали...

 

Скрытый текст

На брусчатку капали тяжелые жирные маслянистые капли. Улица. Потоки нечистот и дождевой воды степенно, как пьяные немцы после октябрьских праздников, журчали вдоль бордюров, кое-где собираясь в озерца дерьма. В холодном полумраке они были похожи шоколадную колбасу-пирожное, которое готовила мама каждое второе воскресенье. "Господи, почему пирожное?" - подумал он. Сука-луна ехидно ухмылялась, периодически поплевывая в озерца говна шмотками бледно-жёлтого света.
Пол часа созидания самого себя прошли * пришла она. Смерть..
- Ну что - спросил я устало.
- Знаешь, мальчик, я не могу тебя забрать. Ты ещё молодой, зелёный.
- Но я же страдаю, не видишь? Люди вокруг меня уродливы. Как внешне, так и внутренне. Они ничего не понимают. И, самое главное - не хотят понимать.
- И?
- Что и? Тебе мало?
- Продолжай.
-  Я измотан. Опустошен, и в тоже время переполнен. Не понят. Я могу творить, мне дан такой дар, но смысла в нем я уже не вижу, если он не может быть понят. Если его и оценят, то долго после смерти. Только в ней есть смысл, пусть он и скуден.
На пару секунд воцарилось гробовое молчание. "Подействовало, неужели" - подумал человек.
-  Глупец - пафосно прошамкала карга.
- Но..
-Все твои возлияния не стоят и паленой репы. Вздор. Да, ты философ, настоящщий, писатель. Но, все твои доводы ничто, ибо философия должна быть четкой, хотя бы от части понятной другим умам, не говоря о заурядных. Философия лишь тогда будет являться таковой, когда отойдет от самосозерцания, нытья и посредственности, демагогии. Философ должен быть точен, порой педантичен, даже до крайности. Лавировать между мыслями, как ножницы профессионала-парикмахера между волос, орудовать ими, как ювелир, инкрустирующий драгоценный камень.
Твои же труды исключительны, но они и посредственны. Они как уродливый богач - пусть он в золоте, но он урод, и останется им. Смекаешь?
Все что ты сотворил - бытовуха, которая будет пользоваться спросом, ибо большинство людей ленивцы и невежды, но славы она не обретет. Слава вечна, а то лишь спрос.
Человек молчал. Смотрел на своё отражение. Потом на красивое, но старое и изможденое лицо старухи, вот уже многие-многие года лишающей ценного дара все живое на этом теплом камне.
Та взволнованно-спокойно продолжала:
- Теперь ты понял, мальчик? Ты ничтожен. И смертен. Лишь слава способна обессмертить тебя.
- Нет.- сказал человек, вытирая со лба проступившие капельки пота, - Память! Лишь она.
- Ххха, да, она. Слава это тоже память. Память многих.
-А если я хочу умереть, если мне не нужна слава?
- Убирайся.
Тот пошёл, явно думая о своём. Потом развернулся и со снисходительной улыбкой сказал:
- Сука...
Улица. Потоки нечистот и дождевой воды степенно, как пьяные немцы после октябрьских праздников, журчали вдоль бордюров, кое-где собираясь в озерца дерьма..

Сообщение отредактировал Black Dog: 04 Май 2015 - 04:43

[Black Dog]

2. Где добра не ожидают

 

Скрытый текст

Это случилось в горах Кастилии в небольшом городке, название которого мало уже кто вспомнит. Город засыпал, когда прибыл сеньор Эсперанса. Он служил стражником-альгвасилом и направлялся из Мадрида к местному судье-алькальду - сеньору Эквидад, с поручением от самого короля. Дошли до его Величества вести, что несколько лет назад пропал в том городе добрый сеньор Бондад, и что стало тяжело жить простому люду. Опечалился государь, потому что наслышан был о щедрости и богобоязненности сеньора Бондада, подумал и решил отправить своего лучшего слугу - неунывающего Эсперансу, потому что знал, что нет дела, с которым тот не справится. Был Эсперанса настойчив, с улыбкой встречал любые невзгоды, и за это его любила удача и всегда сопровождала его.
Никто не ждал альгвасила и никто не заметил его приезда. Неторопясь ведя коня под уздцы, Эсперанса вышел на центральную площадь городка - Пласа, которую украшал небольшой фонтан. И так устал с дороги Эсперанса, что решил утолить жажду и коня заодно напоить. Откуда не возьмись выскочил какой-то оборванец с дубинкой и попытался ударить слугу короля, но альгвасил ловко увернулся и так скрутил лиходея, что тот завыл от боли.
- Помогите! Грабят! Убивают! - кричал лиходей.
- Что же ты несешь, разве не ты первым кинулся на меня с дубинкой?
- Этот фонтан принадлежит сеньору Таканьо! Я всего лишь охраняю его! 
“Что за глупости?” - подумал альгвасил.
- А ну веди меня к алькальду, разберемся что к чему.
Алькальд Эквидад к этому времени уже отправился почивать, но в таком происшествии решил разобраться сам и поднялся. Судья был сер лицом и волосами, правую глазницу прикрывала черная повязка. Он внимательно выслушал обоих и сказал:
- Фонтан, как и почти всё в городе, действительно принадлежит сеньору Таканьо, и я вынужден наложить на вас штраф, дон Эсперанса, в размере одного реала, -  сообщил сеньор Эквидад.
Когда Эсперанса собирался покинуть дом алькальда, его остановил владелец дома:
- Я обязан вам помочь в вашей миссии. К сожалению, я знаю, что произошло с сеньором Бондада. Несколько лет назад мы с ним и сеньором Таканьо занимались торговыми делами и договорились встретиться в Мадриде, чтобы поделить вырученные деньги. Сеньор Бондад так и не приехал, а Таканьо сказал, что тот отказывается от своей доли. И больше сеньора Бондада никто не видел.
- Так значит Таканьо и убийца! - воскликнул Эсперанса.
- Да, но нет никаких доказательств, и поэтому я бессилен что-либо сделать. Я сам тогда же пострадал от дона Таканьо, - при этих словах он прикоснулся к повязке на глазу. - И обещаю вам помочь, чем смогу, но а пока предлагаю разделить со мной пищу и кров.
Так они и поступили. За трапезой алькальд рассказал, что в последние годы Таканьо настолько разбогател, что начал скупать всё до чего мог дотянуться, а жители за долги сами продавали свой кров, землю и имущество. Раздумывая о том, как вывести Таканьо на чистую воду, Эсперанса заснул.
На утро Эсперанса с алькальдом отправился к сеньору Таканьо. От пристального взгляда альгвасила не укрылось, что местные жители косо смотрели на него - к утру уже все знали, что в городе появился чужак. Не успел он произнести: “Что это с ними?”, как Эквидад опередил его:
- Вы напомнили им о сеньоре Бондаде, дон Эсперанса. Его слишком любили здесь, надеялись, что он появится. Но скоро люди начали считать, что он бросил горожан. А подобные мнения распространяются словно болезнь и уже немногие вспоминают его с добротой.
- Не могут же они и вправду так считать о своем благодетеле?
- Могут, - сказал Эквидад, поправляя повязку.
Эсперанса всё равно не поверил алькальду и подошел к нищенке, просящей подаяния на паперти. Он дал ей серебряный песо со словами: “помолитесь, пожалуйста, за доброго дона Бондада”. Нищенка отбросила монету словно сам дьявол протянул её.
- Не упоминайте его имя в городе! Он бросил нас! Где он был, когда мне нужны были деньги на лечение дочки? Где? - и нищая горько зарыдала, только лохмотья сотрясались.
Мрачный, как туча, Эсперанца лишь быстрее зашагал к дому Таканьо. Поместье богача было жалким: ставни заколочены, по штукатурке пошли трещины толщиной с палец - владелец не хотел тратить на ремонт ни одного медяка. Эсперанса подошел к массивной двери из крепкого галисийского дуба - единственной новой и надежной вещи в доме, и три раза постучал кулаком. Открылось маленькое смотровое окошко, через которое тощий, словно жердь, слуга объявил, что хозяин болен и сегодня не принимает. Но слово короля и молодецкий напор открывает любые двери, и их всё-таки впустили.
Годы бессонных ночей над золотом, непомерное питьё и еда состарили сеньора Таканьо так, что он выглядел как обрюзгший семидесятилетний старик, хотя ему едва перевалило за пятьдесят. Одет он был в лохмотья, на которые не позарилась бы и церковная нищенка, недавно встреченная альгвасилом. Под мышкой он держал свои башмаки, поскольку был слишком жаден, чтобы покупать новые. Рядом с богачом стояли два таких высоких головореза, что им приходилось втягивать головы в плечи, чтобы не касаться затылками потолочных балок.
Сеньор Таканьо не дал даже возможности представиться альгвасилу и приказал покинуть его владения.
- Я не уйду, пока не расспрошу вас о сеньоре Бондада! - никто не мог запугать Эсперансу.
- А я ничего не буду говорить об этом дураке даже королю!
Два головореза загородили своего хозяина.
Гнев обуял сеньора Эсперансу, никогда прежде он не сталкивался с таким неуважением к королевской особе. Он стянул перчатку, ловко проскочил мимо двух бугаев и бросил её в лицо Таканьо.
- Я вызываю вас на дуэль! На закате за городом у высокого дуба! Иначе вся Кастилия будет знать какой вы подлец!
Альгвасил снова увернулся от цепких лап телохранителей богача и проскользнул к выходу.
- Ты еще пожалеешь! - услышал альгвасил крик богача.
Почти до самого дома алькальда сеньоры шли молча.
- Не мне указывать, что вам делать, но дон Эсперанса, вы же понимаете, что я буду вынужден арестовать вас, в случае если дуэль состоится?
- Не волнуйтесь, сеньор Эквидад, я предам себя в руки закона без сопротивления.
До самого вечера они больше не говорили.
Перед самым закатом, когда сеньор Эсперанса собрался покинуть гостеприимные владения алькальда и отправиться на дуэль, перед входом столпились горожане, явно не настроенные выпускать судью вместе с гостем.
- Сеньор Таканьо дает нам работу! Без него мы бы умерли от голода! Поднял руку на беззащитного старика! - кричали наперебой жители.
К судье подбежал испуганный слуга:
- Сеньоры, черный ход заблокирован, мы взаперти!
- Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю, - сказал Эсперанса и улыбнулся.
С этими словами он пошел на чердак, оттуда залез на крышу и перепрыгивая с одного здания на другое добрался до городских ворот и был таков, только ему и глядели вслед разозленные жители.
Высокий дуб, у которого назначил дуэль Эсперанса, стоял за небольшим обрывом, через который вел каменный мост. Сеньор Таканьо принял вызов, он стоял у самого ствола в своем тряпье и неизменными башмаками под мышкой. Но там стояли не только он, были еще и слуги богача, телохранители, а также горожане с навахами, вилами и дубинами. Альгвасил стал на середине моста и обнажил шпагу.
- Выходи, Таканьо, прими вызов как мужчина! - и отсалютовал.
Вместо ответа толпа ринулась на него. Эсперанса был искуссным фехтовальщиком, равным которому не было во всей Кастилии. Он сдерживал на мосту противников как мог, никому не нанося смертельных ударов, и продолжалась бы эта битва до самого рассвета, если бы из города не подошла ещё одна разъяренная толпа. Эсперанса был искусным фехтовальщиком, но он не был заговоренным. Израненный он остановился, его противники тоже замерли в страхе, ведь все знают, что смертельно раненный бык опаснее всего. В этом время до поля сражения как раз добрался судья с стражниками.
- Расступись! - громогласный голос алькальда раздался над полем. - Кто убъет дона Эсперансу предстанет перед судом и будет казнен!
Но толпа и не думала уступать дорогу служителям закона.
Эсперанса посмотрел на торжествующего за спинами Таканьо, на беспомощного алькальда, завязшего в толпе, затем на бурную реку под мостом.
- Где добра не ожидают, там надежде места нет, - произнес с отчаяньем альгвасил и бросился с моста.
С тех пор никто не встречал сеньора Эсперансу. Одни говорят, что он сгинул в горах, другие, что смог выбраться и благополучно вернулся в Мадрид, но при королевском дворе его тоже не видели. Иногда на узких улочках столицы можно заметить некого сеньора Дэсенганьо, как две капли воды похожего на Эсперансу. Настолько похожего, что знакомые неунывающего альгвасила здороваются с ним, но тут же смущенно отворачиваются, поняв свою ошибку. Потому что сеньор Дэсенганьо никогда не улыбался им в ответ.

Сообщение отредактировал Black Dog: 04 Май 2015 - 04:44

[Wadya]

3. Мой друг - ночной кошмар

 

Скрытый текст

- Спокойной ночи, сынок.
Мама тихонько закрыла дверь, и в комнате стало совсем темно. Андрей поудобнее улёгся в мягкой постели и до подбородка натянул одеяло.
Андрею было восемь лет, и он считал себя большим и сильным. Поэтому он никогда не просил маму остаться на ночь с ним или пустить его к себе. А причины для этого были. Каждую ночь, как только мама уходила и закрывала дверь, под кроватью начинали копошиться монстры, они колотили по одеялу скользкими щупальцами, досадуя, что не могут добраться до мальчика. В шкафу и по углам хихикали и завывали привидения, от их голосов у Андрея волосы вставали дыбом. А за окном шуршали кожистыми крыльями горгульи. Они пугали мальчика и иногда, подцепив за уши, утаскивали куда-то. Андрей не знал, куда именно, и по утрам не помнил ничего, кроме ужаса, страшных лиц и жутких голосов. И детское воображение тут не виновато. Всё это происходило на самом деле. Но расскажи Андрей взрослым про этих монстров, никто бы ему не поверил. Кроме того большие мальчики сами разбираются со своими врагами, поэтому мама ничего не знала и не могла понять, почему даже в выходные у её сыночка такой сонный вид, и почему он не любит спать.
Но сегодня Андрею купили пластмассовый меч, которым он надеялся защититься от чудовищ. Меч лежал под одеялом возле правой ноги, то есть как раз под рукой. Странно, но сегодня чудовища опаздывали. Под кроватью никто не шуршал, никто не выл, и ничей корявый нос не высовывался из-за занавески. Однако Андрей терпеливо ждал их, лёжа в полной боевой готовности.
Через четверть часа, когда Андрей уже начал засыпать, за занавеской появилась небольшая тень. Андрей тут же проснулся. Тень выплыла из-за занавески и медленно двинулась к мальчику, тихонько завывая и размахивая руками.
-Кто вы? - громко и злобно прошептал Андрей.
-Страшное чудовище, - медленно протянул непрошеный гость замогильным голосом. Что-то ученическое, неловкое было в его поведении.
-Не подходи! А то получишь!
Непрошеный гость предупреждение проигнорировал. Как только он подошёл совсем близко, Андрей вскочил с кровати и коротко, не размахиваясь, ударил его мечом в бок. Пришелец скорчился и опустился на пол. Послышались шипение и приглушённое всхлипывание. Андрей стоял, не зная, что делать дальше. Он хотел прогнать этого незнакомца, явившегося, чтобы пугать его, но разве можно бить лежачего? Вернее сидячего, но меч ему, похоже, здорово повредил.
-Уходи, если можешь, - сказал Андрей.
-Сейчас уйду, - тихо ответил гость детским голосом. – Второй год уже пугаю малышей, но никому ещё не приходило в голову рубить меня мечом, - он обращался как будто бы к самому себе.
-Уходи, - повторил Андрей, и тут ветер отогнул занавеску, и лунный луч упал на незнакомца. Оказалось, что это худенький мальчик ростом не выше самого Андрея, только очень бледный. Из копны неровно подстриженных и растрёпанных тёмных волос  торчат острые ушки. Тёмно-зелёная одежда в самый раз подошла бы хоббиту или лешему. Левый бок мальчика был весь в крови. Мальчик зажимал его обеими руками.
-Боже, это я тебя так? – испугался Андрей.
-А кто же ещё, - мальчик перестал зажимать бок и выпрямился. – Не беспокойся. Я уже всё зарастил и могу убраться…  Попробую. – Мальчик попробовал встать, но не смог и с глухим рычанием лёг на пол, точнее почти упал.
-Что с тобой? – Андрей опустился на колени рядом с лежащим, почему-то испугавшись за него.
-Сам же ударил, а теперь боишься больше, чем я сам, - усмехнулся непрошеный гость.
-Ты же сказал, что всё зарастил.
-Зарастить-то зарастил, но сил на это потратил много, кроме того мне очень больно.
-Что я могу для тебя сделать?
-Ха-ха, вот это уже интересно, - мальчик медленно сел. – Чем я заслужил такое внимание?
-Мне тебя жалко.
-Ну что ж, спасибо. Да, интересный ребёнок попался…
-Извини, я просто никогда раньше не набрасывался с мечом на таких, как ты.
-И вот попробовал, кстати, весьма успешно. Следующей ночью я поищу себе другого ребёнка.
-Ты встать не можешь.
-Вообще-то да. А утром солнечный свет растворит меня…
-Боже мой! Я этого не хочу. Так чем тебе помочь?
-Мне нужно немного твоей энергии, чтобы переместиться к себе домой, а там я уже вылечусь как следует. Для этого нужно всего-то выпить немного киселя из ряски…
-Из чего?
-Из ряски. Вы, люди, многого о ней не знаете. Например, того, что она прекрасно заживляет раны и вообще очень полезна. Вот чем можно мне помочь. В общем,  ты должен меня проводить.
-А обратно мне самому добираться?
-Сам ты не дойдёшь. Я приведу тебя обратно.
-Точно? Не обманешь?
-Слово ночного кошмара.
Андрей боялся, что этот ночной проныра обманет его, заведёт невесть куда и бросит. Но и помочь ему хотелось. Андрей встал. Нацепил поверх пижамы пояс  с  ножнами от меча и убрал меч в ножны.
-Я помогу тебе, а ты потом отведёшь меня домой, - сказал он, помогая мальчику встать и взваливая его себе на плечо.
-Договорились.
Мальчик взмахнул рукой, и Андрей почувствовал, что оба они взлетают. Всё закружилось, и в следующий миг мальчики оказались в небольшой уютной комнате. Наверно так выглядит жилище лешего. Андрей отцепил от себя пострадальца и тут же пошатнулся и привалился к стенке.
-Я же сказал, что возьму немного твоей энергии, - цепляясь за стену, мальчик дошёл до шкафа, достал оттуда бутыль с какой-то приятно-зелёной слизеобразной жидкостью и два деревянных стакана. – Тебе надо выпить вот это, - он налил зелёную слизь в два стакана и один протянул Андрею.
-Это кисель из ряски?
-Да. На вкус  точно уха. Пей, не бойся.
Мальчик стал медленно и с видимым удовольствием вливать в себя кисель. Андрей настроил себя на то, что будет пить противное, но полезное лекарство,  и стал пить. Кисель действительно имел вкус  хорошей ухи, так что пить было приятно. Выпив, Андрей почувствовал, что усталость исчезла, словно её и не было.
-Я же сказал, что это вкусно. Спасибо, без твоей помощи я бы пропал.
-Из-за меня и пропал бы.
-Другой на твоём месте ещё бы и добил меня. Ну ладно, нам пора выходить. Сейчас  три часа ночи, и через два часа встанет солнце. Мне в это время желательно быть дома, а ты, если опоздаешь, будешь здесь дожидаться, пока сядет солнце.
-Так пойдём, - Андрею вовсе не хотелось, чтобы мама волновалась.
-Обожди минутку, - мальчик запустил руку в сундук и достал оттуда небольшой свёрток и длинный нож в чёрных ножнах. Свёрток он положил в карман, а нож заткнул за пояс.
-Это пригодится, - пояснил он.
Через низкую деревянную дверь они вышли на улицу. Оказалось, что ночной гость живёт в центре жуткой зелёной трясины, которая гудела, стонала и громко булькала. Было светло, и можно было отчётливо разглядеть каждое гнилое деревце с корявыми ветками и каждый пузырь в зелёной воде. Обернувшись, Андрей заметил, что дом его нового друга снаружи весь покрыт разноцветным мхом и красивыми поганками.
-Некогда любоваться, пошли, - мальчик схватил Андрея за руку и повёл мимо гнилых деревьев прямо к трясине. Как только они подошли, из воды высунулись несколько знакомых Андрею щупалец.
-Делай как я, - коротко сказал мальчик, выхватывая нож и прыгая на кочку. Щупальца потянулись к нему, но он ловко срезал их и двинулся дальше. Андрею ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Медленно тянулось время, и трясина казалась бесконечной. На смену подрезанным щупальцам высовывались новые, пару раз из воды показывались кикиморы, которые выращивали большие мухоморы именно там, куда следовало поставить ногу, и сильно обижались, когда их грибочки отправлялись в воду. Когда трясина кончилась, оба мальчика были с ног до головы выпачканы тиной и изрядно устали.
-Теперь лес, - сказал ночной гость. – В обход тащиться очень долго, а мы и так на болото убили целый час. Теперь придётся поторопиться. Вставай, дома отдохнёшь. – Он поднял плюхнувшегося на землю Андрея, и мальчики вошли в жуткий тёмный лес.
Здесь было ещё хуже, чем в болоте. Там было светло, а здесь царил полумрак. Каждая ветка так и норовила ударить или хлестнуть, корни сами подставлялись под ноги, а росшие в изобилии колючки крепко цеплялись за одежду и больно кололись. Проводник сказал, что сегодня ещё не проказничают лешие и прочая лесная нечисть (они все пошли в гости к Бабе-Яге, отмечавшей свой 186  день рождения). Наконец, лес кончился, и перед  друзьями выросла высокая скала.
-Теперь наверх? – спросил совсем вымотавшийся Андрей.
-Да. Зато потом будет легче, - ночной кошмар устал нисколько не меньше, но почему-то держался бодрее. Может, это из-за киселя из ряски? Или чая из водорослей и сушёных поганок?
Лезть было бы даже приятно, если бы каждое движение не отдавалось мучительной болью в мышцах. А у самой вершины добавилась ещё одна трудность в виде густого серого тумана. Почти вслепую мальчики взобрались на самый верх, и Андрей растянулся на камнях.
-Не вздумай расслабляться, - прошептал его проводник. – Здесь живут горгульи, если они нас заметят, нам крышка.
-И куда нам дальше? – Андрею не хотелось вставать.
-Дальше мы полетим. Я тебя понесу.
Андрей кое-как разглядел, что мальчик что-то надевает на лицо. Прежде чем он успел понять, что к чему, мальчик ловко подхватил его, взвалил на спину и взлетел. Они с огромной скоростью летели вверх, огибая какие-то видимые только одному кошмару препятствия.
Вдруг туман остался где-то внизу, и у Андрея захватило дух, - они невероятно быстро летели над городом, в котором жил Андрей. Вот и родной дом, вот и окошко андреевой спальни. Ночь была очень тёплая, поэтому мама позволила не закрывать окно, и мальчики без труда проникли в комнату. Ночной гость спустил Андрея прямо на постель. Во время полёта вся болотная тина, все колючки и вся грязь развеялись по ветру, поэтому одежда мальчиков снова стала чистой.
-Так, без десяти пять, - сказал ночной гость. – Мне пора.
-Ты прилетишь завтра? – сонно спросил Андрей.
-Честно говоря, я бы  к тебе наведался еще пару раз, если, конечно, ты не собираешься следующей ночью совсем меня зарубить.
-Нет, конечно! Я хочу дружить с тобой! С тобой интересно.
-Первый раз  такое слышу от человека. При других обстоятельствах я бы просто не поверил, но ты доказал, что умеешь дружить. Значит, завтра я опять прилечу. А ты спи.
-Здорово, - сонно улыбнулся Андрей. Только скажи, как тебя зовут.
-Имя я получу только через год, когда мне исполнится 10. Пока меня кличут Пушистиком из-за того, что я лохматый. Спи.
Пушистик исчез, растворился в воздухе. « Вот это да, я подружился с ночным кошмаром, - подумал Андрей. – И он – настоящий друг, это уж точно…»
Не успев додумать, Андрей провалился в крепкий и сладкий сон. Из-под шкафа выкатился какой-то недовольный леший, весь в пыли и паутине.
-Ну что за непутёвый у меня сынок! – проворчал он. – Какой-то ангел, а не ночной кошмар.
И, повернувшись вокруг себя, растворился в воздухе.

Сообщение отредактировал Black Dog: 04 Май 2015 - 04:44

[Black Dog]

4. Под сенью цветущей яблони

Скрытый текст

В долину пришла осень. В этом году она была особенно богата на подарки небес и крестьяне старались убрать урожай в редких перерывах между ливнями. Только солнце появлялось в небе, как новое грозовое облако переваливало через горную гряду, погоняя земледельцев поскорее окончить работу. Но люди были не одни. Девочка с наполовину закрытым маской лицом сидела на опушке леса и следила за деревенькой в долине. Долгие годы горы оставались необитаемы, но вот появился небольшой хутор, затерянный в лесной чаще, затем он разросся до нескольких десятков домов. Девочка регулярно выходила из леса понаблюдать за людьми. Но она их не понимала. Поселенцы никак не унимались, занимая все больше и больше полей, отвоеванных у леса. Ни силы природы, ни дикие животные, ни эпидемии не останавливали их. Они всегда стремились вширь и ввысь: обуздали огонь и искусственный свет, запрудили горную реку, подчинили даже зверей. В довершении ко всему люди протянули странную дорогу, сделанную из железа, по которой ходили огромные стальные монстры, перевозившие грузы и людей. Они назывались поездами, как девочка однажды подслушала. Поезда ей тоже нравились. Её мысли прервало существо невысокого роста.
- Госпожа, прошу вас, вернитесь, - лицо человечка было скрыто маской, а сам он был одет в накидку цвета опавшей листвы. - Ваши слуги обеспокоены. Лес страдает без вашего участия. Послушайте своего слугу.
Девочка не обратила на него никакого внимания. Прислужник нетерпеливо перебирал ногами, но так и не дождавшись ответа продолжил:
- Госпожа, если вас что-то тревожит, то примите, пожалуйста, дары от ваших верных слуг. Надеюсь они поднимут вам настроение.
Человечек щелкнул пальцами, и из ближайших кустов вынырнули еще несколько странных существ, несущих у себя на головах деревянные миски. На них были свалены дары леса: орехи, грибы, ягоды, а в последней миске лежала пара мертвых кроликов. Девочка обернулась, придерживая длинные рыжие волосы, и безразличным взглядом оглядела подарки. Она не произнесла ни слова и вновь устремила взгляд на деревеньку. Прислужник в беспокойстве прискакивал на месте.
- Госпожа.. Эм... Вам не нравятся наши подарки?
Девочка промолчала.
- Госпожа, скажите что вы хотите, и ваши верные слуги сделают все ради вас.
Девочка уставилась пустым взглядом на прислужника.
В этот момент раздался протяжный гудок поезда - к станции медленно подходил состав. Девочка поднялась, расправила пальцами опадающие до колен волосы и отряхнула белое платье. На платформу спустились уставшие пассажиры, а из головного вагона вышел машинист и начал проверять состав, постукивая молотком по колесам.
В нескольких метрах от девочки заколыхалась трава, сбрасывая жемчужины росинок: что-то зигзагами, слово змея, приближалось к ней. Стебли расступились, и из них показало голову черное мохнатое существо. Оно ткнулось острым, как у мыши, носиком в ногу девочки.
- Госпожа, чужаки!
Надоеду аж переденурло, а девочка никак не отреагировала на слова “мышки” и продолжила наблюдать за станцией. Машинист закончил проверку и направился к головному вагону.
- Госпожа!
Мышка обернулась в сторону чащи, схватила зубами подол платья и три раза дернула его, но девочка в ответ только пробурчала что-то невнятное. Машинист зашел в кабину, поезд зашипел и, наконец, тронулся, подарив станции на прощание раскатистый гудок. Надоеда не выдержал, кинулся на землю и на четвереньках уполз прочь, а девочка неподвижно провожала поезд, пока стук колёс не затерялся в горных лесах. Мышка судорожно трясла подол и указывала на лес: между деревьями уже можно было различить человеческие фигуры, да и девочка сама уже чувствовала чужаков, будто что-то давило со стороны пришельцев. Она взяла зверька на руки и собралась побежать вслед за Надоедой, но поняла, что уже поздно - люди были слишком близко, и ей пришлось затаиться в траве.
Два парня и девушка - все лет двадцати, остановились в паре шагов от укрытия девочки в маске. Они, срываясь на крик, спорили о чем-то, вернее о ком-то, кого нельзя оставлять. Девочка оцепенела от волнения: первый раз за долгие годы живые люди стояли так близко. Она приподняла голову над травой и тут же опустила. Выйти или нет? В горле застрял комок, но избавиться от него не получалось. Что она скажет? Девочка оперлась руками о землю. Не испугаются ли они? Прошел год. Или месяц. Или день. Девочка и дальше бы лежала в траве, если вдруг не поняла, что люди уходят. Сейчас или никогда. Она уже начала подниматься, но её заставила остановиться острая боль в руке: мышка вцепилась зубами в предплечье и повисла на нём. Увидев, что хозяйка леса остановилась, зверёк ослабил хватку и юркнула к ногам, сжавшись в комочек. Девочка занесла кулак для удара и, вздохнув, медленно опустила руку. Зверёк этого не видел и продолжал трястись от страха. Девочка снова вздохнула, протянула руку, медленно, чтобы не напугать еще больше, погладила мышку и повернулась в сторону леса. А тем временем люди покинули опушку, и хранительная перестала их чувствовать.
Когда лес заботливо укрыл девочку от возможных непрошенных наблюдателей, хранительница почувствовала еще одного чужака - того, о ком спорили люди на опушке. Чужак бродил в гуще леса, и девочка поняла, что он направляется прямо к Дереву. Беспокойство схватило девочку за сердце. Держа зверька на руках, она ускорила шаг, а затем перешла на бег. До пришельца оставалось еще несколько сотен метров леса, но она уже ощущала, видела его.
Посторонний, вернее посторонняя - ровесница людей на опушке, вырвав у зарослей колючего кустарника край куртки, выбралась на край поляны и стала, как вкопанная: стены бурьяна и деревьев защищали раскидистую яблоню, словно та - башня на замковом дворе. Яблоня была старой и огромной, в два человеческих обхвата шириной, морщинистая кора потрескалась, обнажив белесый ствол. Усталые ветви склонились до земли, ветер пытался поднять их и раскачать, но те лишь волочились по земле. А вся листва с дерева уже успела опасть, хотя осень только началась, и казалась в лунном свете черно-серым ковром. Глаза девушки подернулись легкой дымкой, завороженная она сдвинулась с места и направилась к дереву. Хранительница добралась до поляны, когда посторонняя была в паре шагов от яблони.
И застыла.
Лес не мог, не должен был пропускать никого так глубоко, тем более людей. Мысли путались и роились в голове, как пчёлы: непонимание того, как человек забрался сюда, боязнь и одновременный интерес к людям, страх, что посторонняя прикоснется к Дереву, сталкивались и перемешивались друг с другом, лишая хранительницу воли и сил. Она лишь наблюдала, как посторонняя медленно тянула руку к своей гибели.
От острой боли в руке девочка вскрикнула: мышка снова прикусила предплечье и прошмыгнула в чащу, не рискнув больше испытывать судьбу. Сразу за криком поднялся порыв ветра, будто хотел перехватить его. И не успел - посторонняя опустила руку, обернулась и заметила девочку.
Молчание прерывал только шепот новых порывов ветра.
- Не… трогай… его, - выдавила девочка.
Снова молчание.
- Это дерево… - речь давалась девочке тяжело, после каждого слова ей приходилось останавливаться, - не для живых.
Девушка недоумевая отступила от яблони.
- Тебе нельзя здесь находиться.
Посторонняя тем временем окончательно вышла из ступора.
- Погоди-погоди, девочка, ты кто и как здесь оказалась?
- Я не девочка, я - хранитель этого леса и тебе нужно уходить отсюда.
Сказано это было так серьезно, без эмоций, что девушка рассмеялась. Девочка стушевалась, втянула голову в плечи и ссутулилась, отчего худая фигурка сложилась чуть ли не пополам.
- Прости, я не хотела тебя обидеть, - девушка подавила последние смешки. - Как тебя зовут? Я Ка…
- Нет! Молчи! - от крика девочки задрожали ветви яблони, где-то в лесу тревожно заголосили птицы. - Не произноси его!
- Хорошо-хорошо, только успокойся, - остатки веселья слетели, как листья с деревьев в ноябре. Девушка пошла в сторону хранительницы, выставив примирительно ладони. Шла она медленно, спрашивая откуда та и где живет. Посторонняя говорила очень спокойно, но девочка отпрянула и на каждый шаг человека отвечала двумя пока не уперлась спиной в дерево.
- Не бойся, пойдём со мной, я отведу тебя в деревню. Мы найдем твоих родителей, всё будет хорошо.
- Ты не понимаешь, уходи.
Посторонняя приближалась: на сером пятне лица уже можно было различить мягкую улыбку, и чем добрее она улыбалась, тем сильнее сжимали пальцы девочки ствол дерева.
- Ну чего же ты боишься? - посторонняя протянула руку.
В этот момент луна на мгновение выскользнула из облаков, лицо девушки из серого пятна превратилось в посмертную маску. Хранительница вспомнила первую ночь в лесу: мрак, одиночество, холодные капли дождя, смешивающиеся с липкими стуйками пота, и главное - перешептывания теней за спиной. Теней, гонящих её к старой раскидистой яблоне.
Девочка закричала, земля вокруг неё пошла трещинами, из которых вылезали шипы и корни деревьев. Коряги нацелились на постороннюю, отгоняя её от хозяйки. Девушка пошатнулась, упала навзничь и отползла на несколько шагов. Глаза её тускло блестели, она смотрела на ожившие растения и странное существо в белесом платье позади, но не видела их. Наконец, сознание собрало осколки мироздания, взгляд прояснился, и девушка поднялась, но не осталась на месте.
- Уходи!
Трещины ширились, живых коряг становилось всё больше. Они сомкнулись вокруг хозяйки, а после начали выдавливать постороннюю к краю поляны. Затем хранительница приказала деревьям за спиной человека расступиться, так чтобы появился узкий коридор, и буквально затолкала туда девушку. Стена ветвей вновь сомкнулась. До самого рассвета девушка просила впустить её, но так и не дождавшись ответа ушла в деревню. А днём, прогуливаясь у Яблони, девочка нашла металлический диск с символами на кожанном ремешке с застёжкой. Диск тихонько тикал, будто каждый раз падала крохотная песчинка. Не зная, что с ним делать, девочка приложила его к шее, как ожерелье, но ремешок был слишком короток, чтобы застегнуться. Тогда она надела его на запястье, но теперь ремешок был слишком велик. В итоге девочке пришлось застегнуть его вокруг плеча, выше локтя на ладонь. Довольная, она подошла к Яблоне и легла у её корней.

Наступила зима, лес сбросил разноцветные одежды и забрался под белое одеяло, чтобы спать до самой весны. Только хранительница бодрствовала. Её волосы из рыжих стали черными, прямо как голые деревья. Давно, будучи еще человеком, она любила зиму: каталась на санках, играла с ровесниками в снежки, но сейчас зимой в лесу почти не с кем общаться - спят даже другие духи. И ей приходилось сидеть на опушке и наблюдать за приходящими поездами почти всё время. В этот раз пришел товарный поезд, люди суетились вокруг него, выгружая деревянные ящики. Такой поезд еще по этой ветке еще не приходил: похожий на красную коробку, на нём не было огромной трубы, из которой бы исторгался дым и чад.
- Привет.
Девочка была так поглощена тепловозом, что не почувствовала как со стороны деревни к ней подошла девушка в красной вязаной шапке с помпоном, красной же куртке и синих штанах. Хранительница неуклюже попыталась скрыться, запутавшись в белом платье.
- Стой-стой-стой! Ты разве не помнишь меня?
Она затравленно помотала головой.
- Я подарила тебе часы, - девушка мягко улыбнулась и указала на плечо хранительницы.
Девочка схватилась за руку, пряча металлический диск на ремешке, но вспомнила пришельца и немного успокоилась.
- Я плохо запоминаю лица людей, - с сожалением произнесла девочка.
- А ты разве не человек?
- Была когда-то, - девочка села на землю, обхватив руками колени.
Девушка медленно присела в шаге от духа.
- В этот раз, надеюсь, ты не будешь меня прогонять?
Девочка неуверенно покосилась на собеседника, не рискнув взглянуть на него.
- Не знаю.
Повисла робкая тишина. Преодолев себя, хранительница посмотрела вбок, на человека, и тут же уткнула нос в колени. Раздался приглушенный вопрос:
- А что такое часы и зачем они нужны?
У гостьи удивленно приподнялись брови.
- Заметила же, как стрелки крутятся? Так вот, они показывают ход времени.
- А что такое время?
- Время…
Вопрос поставил девушку в тупик.
- Ну смотри, когда я была здесь в прошлый раз была осень, теперь зима, прошло сколько… четыре месяца. Время - это как бы расстояние между двумя событиями.
Девочка задумалась.
- В Лесу времени нет. Оно для людей.
Теперь была очередь гостьи переваривать услышанное.
- Сколько же ты провела в Лесу?
Молчание.
- Знаешь-ка что. Пошли со мной, - девушка поднялась и отряхнула снег с джинс и куртки.
- Пойдем-пойдем, - она помахала рукой. - Хватай меня за руку.
Хранительница оторвала лицо от коленей.
- Живым нельзя прикасаться к духам и их миру.
- А ты посмотри, что у меня есть.
Гостья расстегнула молнию на куртке, достала оттуда пару алых варежек и надела их.
- Так пойдет?
Девочка протянула дрожащую руку, остановив её у пальцев гостьи. Она задержала дыхание, зажмурилась и прикоснулась к девушке, тут же отдернув руку.
Тишина и мрак. Только мушки, похожие на разноцветные снежинки, пляшут перед закрытыми глазами.
- Видишь, всё же хорошо.
Хранительница открыла сначала один глаз, затем второй. Действительно, гостья всё так же улыбалась, протягивая открытую ладонь. Девочка поднялась, взяла кисть человека за пальцы и пошла за ней в сторону деревни. Они шли осторожно, окольными дворами, чтобы не попаться на глаза случайным прохожим.
Домик девушки, одноэтажное кирпичное здание, стоял на противоположном от леса краю деревни и находился ближе всего к станции.
- Не бойся, здесь никого.
Человек распахнула дверь, пропуская вперед хранительницу, удивленно заметив, что к босым ступням духа не пристало ни одной снежинки. Для хранительницы всё в доме было новым и незнакомым, всё было интересно, она даже не могла решить, к чему первому подойти, что первым взять.
- Из окна, кстати, отлично видно проходящие поезда. Подойди, не бойся.
У окна стояла софа, рядом - журнальный столик с пустой вазой. Девочка забралась на диван с ногами и завороженно смотрела на тепловоз. Хозяйка дома ушла куда-то в другую комнату, послышалось стук, звон и тихие проклятия.
- Вот, смотри, что я нашла! Называется приёмник.
Девушка положила на подоконник маленькую деревянную коробочку с несколькими шкалами и торчащим из крышки металлическим прутом длиной в пару ладоней.
- Нажми красную кнопку.
Девочка недоуменно уставилась на человека.
- Кнопка - это такая выпирающая штуковина сбоку.
Коробка загудела и защипела. Хранительница от неожиданности отпрянула, но затем с восторгом захлопала в ладоши.
- О! Она живая!
Девушка засмеялась.
- Можно и так сказать. Погоди, это еще не всё, покрути кнопку пониже. Не бойся.
Хранительница сделала как сказали. Приёмник зашипел сильнее, будто ему не нравилось, что с ним делают. Девочка испуганно посмотрела на человека и получила в ответ ободряющую улыбку. Шипение стало слабее, сквозь него начали пробиваться голоса. Девочка испугалась еще сильнее, но хозяйка дома одобрительно закивала. Наконец, коробочка заговорила, вернее запела. Чистый женский голос поднимался до небес и рассказывал о чем-то, наверное, о доброте и любви. Хранительница не поняла ни слова, но ей очень понравилось, блаженно улыбаясь, она прижала радиоприёмник к груди.
- Слушай, а я пока схожу чай приготовлю.
Девушка не дошла до середины комнаты, когда услышала стук приёмника о пол. Хранительница прислонилась к стене, закрыв глаза, щёки её горели. Девушка еле успела остановить руку, вспомнив о запрете хранительницы.
Дух приоткрыла глаза.
- Ничего страшного, скоро пройдет. Скоро пройдет...
- Будь ты человеком, я бы сказала, что у тебя жар.
- Мне нужно домой… в лес...
Девочка попыталась приподняться, но ножки подкосились и она упала на ковер, опрокинув журнальный столик. Ваза покатилась по полу, описывая широкую дугу.
- Не прикасайся...
“Да помню-помню”, - пробурчала девушка и убежала в другую комнату. Она вернулась в распахнутом пуховике, с шапкой набекрень и одеялом в руках. Она бросила одеяло, спешно натянула варежки и принялась закутывать девочку, дав ей приёмник. Выбегая девушка не заперла дом.
Хранительнице стало теплее, это было странно, потому что духи не должны чувствовать ни жары, ни холода. Но ей не хотелось думать об этом, да она вряд ли бы и смогла - она слишком устала. Хранительница забыла большую часть человеческого прошлого, она забыла какой была её мать: худой или дородной, красивой или уродливой, но в памяти всплыли мягкие руки, что в промозглой осенью и зимой поднимали её, малышку, и несли, прижимая к груди, вспомнила убаюкивающее тепло и легкое покачивание. Девочка заснула первый раз за долгие столетия.
Проснулась она, когда её принесли к стене деревьев, защищавшей Яблоню. Хранительнице стало существенно лучше, она попросила опустить её.
- Спасибо, - девочка поклонилась. - Но тебе нужно уходить, лес не любит, когда посторонние забираются так глубоко.
По серьезному тону хранительницы девушка поняла, что ей действительно лучше вернуться в деревню.
- К сожалению, бываю я в деревне редко, только на выходных, но я буду навещать тебя, приносить батарейки.
Удивленный взгляд.
- Батарейки?
- Да, батарейки, это что-то вроде еды для приёмника, без них он не будет говорить.
Девушка взяла приёмник, октрыла сзади крышку и показала на жестяные цилиндры.
Наконец, человек и дух леса попрощались, девочка долго смотрела вслед гостье, и открыла проход к яблоне только тогда, когда почувствовала, что девушка покинула лес. У Яблони хранительницу ждал Надоеда. Лицо его, как и всегда, скрывала маска, но его ярость нельзя было скрыть ничем. Он махал руками, топал, тщедушное тело трясло от гнева, кричал, что хранительнице нельзя покидать лес и якшаться с людьми. Но девочка его даже не слушала, обняв приёмник, она свернулась в корнях Яблони и закрыла глаза. Женщина прекратила петь, вместо неё играла какая-то весёлая музыка.
С Дерева, к ногам хозяйки леса, упали две веточки.

Зима ушла, сорвав покрывало с деревьев и земли. Лес стоял голым, но на Яблоне уже набухли почки, а в волосах хранительницы проступили светлые прядки. Гостья навещала девочку каждую неделю: приходила, передавала новые батарейки, если было необходимо, забирала использованные, иногда они ненадолго спускались в деревню и во что-нибудь тихо играли дома. Однажды девушка не появилась в назначенный день. Прошла неделя. И ещё одна. Каждый раз, когда хранительница чувствовала приближение человека или людей, она выбегала навстречу и, прячась за деревьями, наблюдала за пришедшими, но ни разу среди них не было её подруги.
На долину опустились затяжные дожди.
Прошла еще неделя обид и тоски, прежде чем гостья вернулась. Девочка была так рада её видеть, что не сразу заметила странное поведение девушки: та держалась скованно, смеялась будто через силу и избегала смотреть хранительнице в глаза. Перед своим уходом гостья посадила девочку под Яблоню и села рядом.
- Начальство переводит меня в другой город.
- И что это значит?
- Это значит, что я долго не смогу тебя навещать.
- Но ведь есть же поезда?
- К сожалению, не везде.
- Ты бросаешь меня?
Слёзы подступили к горлу девочки.
- Я вернусь, обязательно вернусь. Но только зимой.
Девушка смотрела то на хозяйку леса, то свои ботинки.
- Но это же так долго.
Девочка перехватила взгляд гостьи, но та не выдержала и потупила глаза в землю.
- В лесу появилось время? - горько усмехаясь сказала девушка.
Хранительница резко встала.
- Я поеду с тобой.
Гостья поперхнулась воздухом.
- Я могу дольше обходиться без леса, я засекала по твоим часам, - сказала девочка не без гордости.
- Этого мало, - девушка покачала головой.
Хозяйка леса задумалась, оглядела поляну и заметила рюкзак гостьи, лежавший неподалеку, ринулась к нему и одним движением вытряхнула содержимое.
- Что ты творишь?
- Беру лес с собой.
Девочка начала копать землю голыми руками, вырывая её вместе с дёрном и засовывая в рюкзак.
- А как же лес, другие духи? Что будет с ними?
Сначала девочка вспомнила Надоеду и его неуклюжие подарки, мышку и других обитателей леса, вспомнила, как они пытались развеселить её, приглашали на праздненства. Но потом в память вползли ночные тени и яблоня в цвету. Хозяйка леса застыла с пригоршнями земли.
- Меня…
Кулаки сжались, выдавливая чёрно-зеленую массу.
- Меня убили здесь. Прямо здесь, под яблоней! Принесли в жертву, чтобы я стала новым хранителем леса вместо пропавшего. Может он тоже сбежал?! А чем же я хуже?!
Девочка вскочила, пронеслась мимо опешившей девушки, отломала ветку от Яблони и засунула её в рюкзак с землей.
- Пошли.
- Никуда вы не пойдете.
На поляну вышел Надоеда, за ним собрались все духи леса: такие же маленькие звероподобные люди вперемешку с животными. Казалось, будто они хотят спрятаться за его тредушную спину.
- Вы не должны, госпожа...
- Я приказываю тебе отстать от меня!
Стена воздуха отбросила духов от хранительницы. Она посылала волну за волной пока на поляне не остался один Надоеда. Он упал на одно колено, вцепившись руками в землю. Хранительница прекратила атаку: она не могла отдышаться, никогда ей не приходилось тратить столько сил на волшебство. Воспользовавшись передышкой Надоеда поднялся. Так они и стояли напротив друг друга: запыхавшаяся девочка в белом платьице и маленький смешной человечек в маске, пошатывающийся от усталости.
- Госпожа, остановитесь, прошу.
Хозяйка покачала головой. На что Надоеда резким движением сорвал маску с лица и сломал её.

Девочка очнулась через несколько часов, судя по цвету неба, день уже клонился к закату. Кто-то аккуратно уложил её на спину в корнях Яблони. Она приподнялась на одном локте.
- Гостья!
Но появился Надоеда. На нём была новая маска, которая выглядела точь-в-точь как старая. Девочка даже была готова поклясться, что на ней такие же мелкие трещины и потёртости.
- Где она?
Надоеда подошел к девочке и положил шершавую ладонь на плечо.
- Госпожа, вы устали, вам не следует напрягаться. С вашей гостьей всё хорошо, она отдыхает, у неё тоже был трудный день.
Она мысленно согласилась с Надоедой. Было очень приятно просто лежать и наслаждаться весной, вдыхать аромат цветов и ни о чём не думать.
Девочка в ужасе открыла глаза.
На Яблоне один за другим распускались цветы, пока они полностью не скрыли ветви, будто дерево покрыли белые листья. Но бутоны недолго оставались такими: лепестки краснели на глазах пока не становились багряными. Подул ветер и смел несколько листочков. Девочка подобрала один, на пальцах остался темный след.
- Зачем, Надоеда, зачем?
Девочка не говорила, а плакала и ревела в голос. На карачках она обогнула дерево и увидела гостью. С обсидиановым ножом в груди. Девочка завыла, и с яблони посыпались кровавые лепестки. На крик хозяйки леса начали собираться грозовые облака, чтобы смыть произошедшее. Трясущимися руками она вынула нож из раны и повернулась к Надоеде.
- Что вы делаете, госпожа?
- Не будет никакого ритуала.
Девочка встала. Тучи поглотили закат вместе с сумерками. Настала тьма, прерырываемая разрядами молний.
- Но мы же не сможем её…
Хранительница пошла к слуге.
- Не будет никакого ритуала, - и взмахнула ножом.
Надоеда отпрянул и споткнулся, упав на спину.
- Но вам нужен друг! А человек плохой друг - слишком слабый и смертный! Я всего лишь хотел помочь!
Девочка нависла над Надоедой. Первые капли упали на землю.
- Без неё вы чахли, госпожа! Мы же всё видели, всё замечали! Лес умирал вместе с вами, пока она не появилась! Мы не могли её отпустить!
Над головой человечка повис острый клинок.
- Я хотел как лучше, пощадите, госпожа!
Чёрная кровь залила белую маску - девочка вонзила нож себе в горло.

Некоторые деревенские жители клялись, что той ночью из леса на склоне горы в разные стороны разбегались шаровые молнии. А утром люди увидели, что деревья на несколько километров вокруг станции обуглились, будто после пожара, хотя всю ночь бушевала гроза.

Сообщение отредактировал Black Dog: 04 Май 2015 - 04:45

[Wadya]

5. Валленсбург

Скрытый текст

Валленсбург поставили на копье. Холодный, серый рассвет, в тумане которого не было видно солнца, только занимался над городом, который ожидали три дня грабежей и насилия.
Хайме и несколько ребят из нашей роты пришли на эту улицу первыми. Улица была широкой, по левую сторону чернела гладь речного канала, двухэтажные дома из камня и глины белели по правую.
- Надо позвать капрала, чтобы повесить стяг.
- Придет твой капрал, Андрес, меня больше интересует содержимое сундуков почтенных господ, чем ротные стяги на балконах. Мой – седьмой, это где-то в середине. Кто еще со мной?
Лопе посмотрел на нас, кое-кто вызвался идти с ним, и несколько мужчин отправились вперед, держа наготове шпаги и пистолеты. Грязные солдатские плащи развевались от быстрого шага, они не перемолвились больше ни словом, и только когда с третьего крепкого удара Лопе вышиб седьмую по счету дверь, на улицу вырвался женский визг и причитания.
- Подождем капрала, Хайме? – Андрес, утирая рукавом пот со лба, оглянулся вокруг. Он всегда обвязывал голову платком на морской манер, и теперь он был черным от крови, - чужой, - и после того, как он обтер рукавом лоб, на лице остались красные разводы.
От нашей группы отделились еще двое. Солдаты подошлик первому дому, сорвали дверь с петель, и вскоре раздалась пара выстрелов, оборвавшие чей-то крик. На юге над крышами поднимался черный дым, и Хайме, втянувший носом холодный воздух, посмотрел на товарища.
- Идем уже. Капрал отстал две улицы назад.
Дверь оказалась открытой. Хайме, готовый высадить ее, чуть не упал на пороге, не ожидав, что хозяева забудут запереться. Андрес прошел за ним, держа пистолет наготове, и Хайме указал ему на кровь на полу и на стене.
- Кто-то успел до нас? Вряд ли, в эту часть города только два полка отрядили, наш и Астермский. А ничего так живут. – Заметил Андрес, обводя взглядом комнату.
Широкое помещение исполняло роль прихожей, гостиной и столовой одновременно.
- Не баронская обитель, но тоже ничего. – Добавил Андрес, постучав шпагой по крепкому стулу, на котором был заметен след чьих-то кровавых пальцев. – Ты на первом, я на втором?
Хайме покачал головой и махнул пистолетом в сторону кухни, указывая на приоткрытую дверь. На дверном косяке остался такой же кровавый след от ладони, как и на стуле. Андрес, поняв друга, молча кивнул.
Открыв дверь больше, Хайме вначале увидел лежавшего на топчане человека с перевязанной грудью. Затем Хайме сделал шаг, заходя внутрь, второй, отходя от дверного порога, и после третьего солдат почувствовал какое-то движение сбоку, резко обернулся, поднял шпагу вверх, отражая удар, и совсем некстати задержал палец на курке пистолета, чтобы рассмотреть нападавшего на него.
Это была женщина. Скорее, даже девушка. Она пыталась заколоть его кухонным ножом, зажав его двумя руками, и ударяла сверху, как убивают только в театре и романах, и первое, что Хайме смог разглядеть, были синие, полные ярости глаза. Хайме застыл и на второе мгновение, чтобы увидеть и растрепанные светлые волосы, совсем как у него, только куда длиннее и кудрявее, и простое платье с окровавленным подолом, и даже услышать, как женщина тихо рычит, все пытаясь опустить руки и нож в них на голову солдата.
Андрес за ее спиной выругался, помянув диких шлюх северных городов и весь их безумный нрав, годный суке в течке, и только после этогоХайме шагнул ближе и ударил эфесом шпаги женщину в лицо, отбросив ее в угол комнаты.
- А с этим что, отмаялся или еще мучается? – Андрес подошел к лежавшему на низком топчане человеку, шпагой отбросил одеяло. Перевязанная грудь мужчины судорожно приподнялась, и он хрипло вздохнул, не выходя из забытья.
- Легкое. Дело – дрянь. – Заключил Андрес, отворачиваясь от раненного.
Словно услышав его, женщина в углу кухни стала тихо всхлипывать, спрятав свое лицо в ладонях. Кухонный нож валялся на полу в нескольких футах от нее.
- Красивая. – Протянул Андрес после паузы, сделав пару шагов.
- Моя.
Хайме не сводил взгляда с женщины все это время, и только сейчас обернулся к другу. Андрес, всмотревшись в ледяные глаза приятеля, вздернул руки, все еще занятые пистолетом и шпагой, и произнес:
- Пойду на второй этаж. Все сундуки по спальням, тебе ли не знать. Развлекайся. – Он хмыкнул и вышел из кухни, и громкие, уже не скрываемые солдатские шаги вскоре раздались на лестнице, а затем и на втором этаже.
Хайме еще долго изучал плачущую женщину, а затем снял шляпу, спрятал пистолет за пояс, а шпагу – в ножны, и налил себе воды из кувшина. Выпил полстакана, а затем, качнув кувшином, сказал:
- Вино есть? Вейн?
Женщина, не сразу поняв, что солдат обращается к ней, коротко посмотрела на Хайме, а затем поднялась и начала размазывать слезы по щекам, не произнеся ни слова. Она открыла шкаф и поставила на стол уже початую бутыль с вином. Видя, как Хайме открывает бутыль и наливает в стакан вино, женщина шумно вздохнула и вышла из кухни в общую комнату.
Хайме еще не допил первый в стакан, в раздумчивости стоя над раненным, как услышал женский вскрик и лязг замка.
- Цып-цып-цыпа, кошечка, куда же бежишь… Стой, дура, говорю, тебе же хуже будет! – Хриплый, прожженный голос объяснялся на нашем языке. Хайме, скривившись, достал пистолет из-за пояса и вышел из кухни, узрев двух мужчин и зажатую в угол женщину, зачем-то взявшую плед с кресла.
- Ретивая сучка. Нравятся мне… о, а ты кто? – Прервал свою фразу вопросом второй из солдат, заметив в дверях кухни Хайме.
Выглядели они точь-в-точь так же, как и сам Хайме, как и все мы: длинные плащи, грязные от воды или дорог, кожаные колеты, перевязанные красным кушаком или нагрудным крестом, шпаги, пистолеты, кинжалы, грязные лица от пороха, копоти и крови, голодные, злые глаза. Они были не из нашей роты, и Хайме мог поручиться в тот момент, что вряд ли и из нашего полка.
- Рота капитана Медины, Предгорный полк. А вы чьих?
- Предгорный… - протянул второй из солдат, обводя взглядом Хайме, - далеко вас занесло, предгорцы…
Первый хмыкнул на шутку приятеля и опять начал приближаться к женщине, которая продолжала прижимать плед к груди.
- Куда нужно. Эй! Улицу взяла на постой рота капитана Медины. Ищите ночлег в другом месте.
- Не бойся, солдат, на всех хватит. Смотри, какие богатства под одеялком…
Хайме наставил пистолет на первого из гостей, доставая шпагу из ножен. Солдат остановился и в недоумении обернулся к Хайме, разводя руками.
- Эй, приятель, какого…
- Сказано же, дом занят. Ищите другой.
- Ты не прав, служивый. – Второй солдат, с черной, окладистой бородой, с загорелым под чужими солнцами лицом, медленно достал пистолет из-за пояса и наставил на Хайме. – Ротных флагов на улице нет, поэтому слова твои – это еще вилами по воде. А из-за бабы шум поднимать – как-то не по-нашему.
- Правда. – Очень быстро и тихо согласился Хайме. – Не по-нашему. – И перевел пистолет на второго, а шпагу наставил на первого, который все еще не мог поверить в наглость Хайме.
- Сеньор. Было бы глупо убивать друг друга ради женщины, которую можно поделить. – Медленно проговорил бородатый, не отводя пистолета.
Хайме пожал плечами и повторил:
- Дом занят, сеньоры, убирайтесь в другое место.
Первый солдат вдруг рассмеялся, хлопнул себя по бедру, и обратился к своему приятелю:
- Послушай, Энрике, да у него мозги при штурме, наверное, выбило подчистую!
Энрике усмехнулся, спустя секунду усмехнулся и Хайме, опустив пистолет. Солдат продолжил смеяться, вскоре хрипло засмеялся и второй, и опустил пистолет, заметив, как продолжает улыбаться Хайме.
Его Хайме убил первым. Разрядил в него пистолет, рванул вперед и в выпаде воткнул шпагу в другого солдата, едва потянувшегося за кинжалом на поясе. Вместе с падающими телами на пол стала оседать женщина, не вымолвившая ни звука, и Хайме оглянулся, осматривая упавшие тела, поднял заряженный пистолет с пола и выглянул из-за двери на улицу, проверив, не было ли там однополчан убитых.
- Господь Всемогущий! Что здесь было? А эти кто? Это ты их, что ли? – Андресспустился по лестнице, держа в одной руке пистолет, а в другой – короткую мужскую накидку из красного бархата.
Улица была пуста. Хайме вернулся внутрь, заперев дверь, вытер шпагу о плащ бородатого солдата, вложил клинок в ножны.
- Да не молчи, что произошло? Кто эти славно окончившие свой путь?
- Не представились. – Ответил Хайме, нахмурив брови и осматривая два тела.
Андрес тоже смолк и переводил взгляд с убитых на женщину, с женщины на Хайме, с Хайме – вновь на убитых. Спрятав пистолет за пояс, солдат покачал головой.
- Ты не прав, Хайме. А что, если заявятся их товарищи?
Хайме молча поднял глаза на Андреса, затем перевел взгляд на женщину. Она сидела в самом углу комнаты и не выпускала из рук плед, и смотрела на тело первого солдата. Почувствовав, что на нее смотрят, она посмотрела на Хайме долгим, спокойным взглядом, в котором совсем не было страха.
После этого Хайме пошел на кухню, взяв разряженный пистолет. Андрес выругался себе под нос и отправился за ним, и когда оба скрылись за дверью, женщина очнулась от оцепенения, метнулась в кухню, громко выкрикивая мольбы на чужом языке, стала стучать в дверь кулаками, зарыдала и закричала еще громче, с силой продолжая молотить в дверные доски.
Когда Андрес перестал подпирать плечом дверь, женщина ворвалась в комнату и замерла на пороге, а затем медленно опустилась на пол, наблюдая, как Хайме вытирает шпагу от крови, а на перевязанной груди раненного мужчины расползается широкое красное пятно.
- Засада, загнанная в угол крыса, печальный исход. – Сказал Андрес, наблюдая, как испускает дух мужчина на топчане, и как Хайме подбрасывает разряженный пистолет на топчан, и как женщина сидит на полу у самого входа, подобрав ноги под себя и закрыв рот ладонью. – Надо вынести тела.
Хайме кивнул.
- Идем.
Тела двух солдат из неизвестного полка забрали вечером, когда сюда добрались повозки гробовщиков. Тогда уже над первым домом на улице висело ротное знамя, а над Валленсбургом догорали редкие пожары. Холодная зимняя ночь выкрасила небо в фиолетовый цвет, и Хайме стоял на улице, слушая веселые крики, нестройный хор, игру на каком-то струнном инструменте, и раскуривал трубку, редко оглядываясь и смотря на дом, в котором остановился. Андрес ушел к Лопе, который хвастался целым погребом отличного вина, и наши песни долетали до Хайме как раз из дома, где остановился Лопе с другими солдатами. Табак и трубку Хайме нашел в доме, как и новый синий берет с плюмажем. Вдыхая горький, терпкий дым, отдававший землей, мужчина повернулся к дому и стал рассматривать его, затемненные окна, распахнутую дверь, одинокий огарок где-то в гостиной, который зажег и оставил Хайме. Солдат простоял так несколько минут, а затем зашел внутрь и закрыл дверь.
Женщина сидела тут же, в общей комнате, сложив руки на коленях и смотря перед собой. Хайме, скинув берет на стол и сняв плащ, сказал:
- Накрой стол. Еда. Фудсэл.
Женщина перевела на него взгляд, обдавая отрешенным холодом синим глаз, а затем безвольно встала и пошла на кухню, где захлопала дверцами шкафов и посудой.
Ужин вышел простой, но сытный. Хайме съел похлебку с кашей и хлебом, овощи, и после всего открыл еще одну бутыль вина, в которое макал хлеб и наблюдал за женщиной. Она стала кушать только после второго обращения Хайме, ела очень медленно, тихо, аккуратно, но так и не притронулась ни к овощам, ни к вину.
Ей было не больше двадцати пяти-двадцати шести, как определил Хайме. Светлые пышные волосы обрамляли овальные лицо, а синие глаза потускнели с момента их первой встречи, когда пыталась ударить Хайме кухонным ножом. Под глазами пролегли темные круги, губы были искусаны, а на платье все еще осталась чужая кровь. Весь день и вечер женщина не смотрела никуда, кроме как перед собой, и когда закончила есть, отставила ложку, тарелку, и опять сложила руки на коленях.
Хайме не стал допивать вино, поднялся из-за стола и ткнул пальцем за спину, указывая на лестницу.
- Идем. Хаан.
Мужчина остановился, сглатывая кислую слюну, вставшую в горле, уставился на женщину, и вдруг, подавшись над столом к ней, спросил:
- Как тебя зовут?
Женщина перевела на него взгляд, и лицо ее вмиг стало грустным, но Хайме почудилось на короткий миг, что он увидел в слабом свете зажженных свечей проблеск улыбки на ее красивом лице. Она встала и убрала со стола, а затем остановилась у лестницы, поджидая Хайме. Он больше ничего не спрашивал и не говорил, вино ему не понравилось, и он постоянно кривился, пытаясь перебороть кислый привкус во рту.
Она взяла в спальню несколько свечей, и даже в их скудном свете можно разглядеть, как были разбросаны вещи на полу, как раскрыты сундуки, как смято и сорвано белье с постели. Поставив огарки на комод, женщина стала собирать все вещи, наспех пряча их по сундукам, пока Хайме снимал колет и вешал портупею со шпагой на стул рядом с кроватью. Туда же положил пистолет, стянул сапоги, штаны, которые на рассвете умудрился подпалить на городской стене, и, сидя на заново застеленной кровати, он повернулся и посмотрел на нее.
Женщина стояла рядом с кроватью, опустив руки и сцепив указательные пальцы. Хайме похлопал по одеялу рядом с собой, не отрывая от нее взгляда. И тогда, глубоко вздохнув, женщина, не поднимая своих глаз, что-то сказала резким голосом солдату и жестом попросила развернуться. Усмехнувшись, Хайме все-таки отвернулся, откинул одеяло и лег, заложив руки под голову.
Она была теплой. Затушила оба огарка, прежде чем лечь в постель, не отвечала ему, лежала, почти не двигаясь, и касалась макушкой изголовья кровати от медленных толчков мужчины. Хайме брал ее размеренно, почти с любовью, ощущая, какая она теплая, какая мягкая, как безропотно открывается под ним. Только под конец, когда он совсем распалился, она задышала громче и несколько раз что-то прошептала, зажмурившись, сжала его плечи, и тогда Хайме, заметив, как распахнулись ее губы, почти готовые простонать, застонал сам и замер, содрогаясь всем телом.
Потом он спустился вниз, чтобы покурить трубку, взял бутыль вина наверх и обнаружил, что она еще не заснула. Тогда Хайме взял ее еще раз, и все повторилось: ее красивое лицо, светлые локоны, раскиданные на подушке, темные губы, и теплое, молодое тело, не потерявшее упругости и свежести. Мужчина хотел повторить и в третий раз, но допил вино, буквально на секунду отвернулся и тут же заснул глубоким сном, которого у него не было уже долгое время.
Утром стояла сырая погода. От речного канала опять тянулся туман, и Хайме с большим удовольствием согревал легкие табаком, стоя на пороге своего дома. Пожары подбирались все ближе к этой части города, где-то неподалеку горланили вольные солдатские куплеты, и визгливый женский хохот доносился до Хайме с другого конца улицы. Пока женщина готовила завтрак, он стоял на пороге дома, осматривая окрестности, канал, улицу через канал, над первым домом которой висело знамя рота капитана Дорона,
Женщина подошла тихо, окликнула его одной фразой и развернулась, но Хайме вдруг ухватил ее за руку и задержал, спросив:
- Как тебя зовут?
Женщина непонимающе посмотрела на его пальцы, сжимавшие ее кисть, потом указала в сторону кухни.
- Хаан. Фудсэл.
Хайме приблизился к ней почти вплотную, ткнул пальцем ниже ее шеи и опустил взгляд, рассматривая опрятное светлое платье в серых и синих тонах.
- Зовут тебя как? Тебя?..
Женщина долго и напряженно всматривалась в его лицо, а затем медленно и искренне улыбнулась, повторила те же слова про то, что надо идти и еда, развернулась и ушла в кухню. Хайме проводил ее взглядом, затянулся трубкой, выпуская сизый дымок, а потом усмехнулся и пошел на кухню вслед за ней.
Остаток дня Хайме провел на службе. Простоял в карауле у городской ратуши, которую герцог, тогда еще командующий всеми нашими войсками на севере, строжайше запретил грабить. После службы солдат отправился в трактир вместе с нами, и просидел там до поздней ночи.
Когда он вернулся в дом у речного канала, было очень холодно и невозможно темно. Пожары за день стихли, и теперь Валленсбург встречал Хайме тишиной. Толкнув дверь, мужчина удивился, что она была открыта, и увидел расставленные свечи на столе в общей комнате, и спавшую в кресле женщину. Стараясь быть тихим, Хайме закрыл дверь на засов, а когда обернулся, то увидел, что женщина открыла глаза и теперь молча смотрит на него. Ее руки лежали на подлокотниках, светлые волосы были собраны на затылке, она совсем не двигалась, и прошло очень много времени, прежде чем Хайме пожал плечами и снял с себя плащ, а женщина что-то проговорила на чужом языке, из чего Хайме только разобрал «еда» и «ты».
Солдат покачал головой, расстегнул верхние крючки колета и отправился на кухню, чтобы найти себе вина. Нас уже оповестили, что завтра рота выходила из города в числе первых, поэтому Хайме хотел напиться и отоспаться. Выпитое в трактире выветрилось на морозе, а долгие женские взгляды с непонятными разговорами совсем не опьяняли.
Пройдя на кухню, женщина увидела Хайме сидящим за столом спиной ко входу, в абсолютной темноте, за бутылкой вина. Она постояла на пороге, затем медленно подняла руку и стянула ленту на затылке, освобождая волосы, и прошла вперед.
И если вчера она была для него теплой, то сегодня стала обжигающе горячей.
Не сразу, разумеется. Целуясь на кухне, Хайме все еще хотел отвертеться, оттолкнуть ее, но когда она расстегнула платье, он наклонил голову к ее груди, а затем резко ухватил ее бедра, потянув к себе, и стал задирать юбку. Глиняный стакан с вином упал на чистый, убранный пол, и Хайме не мог заметить в этой кромешной темноте, что женщина вымыла даже следы крови возле топчана.
Она засыпала на его груди, раскидав пушистые светлые волосы по плечам мужчины. Хайме, наблюдая за первыми проблесками рассвета в ставнях, хотел потянуться за вином рядом с кроватью, но женщина то ли во сне, то ли наяву слабо ухватила его плечо пальцами и несильно сжала, прижавшись теснее. Мужчина глубоко вздохнул, перевел взгляд на потолок и, обнимая одной рукой женщину, вторую заложил под голову. Он вспоминал, как еще полчаса назад она что-то шептала ему, то улыбаясь, то замирая на полуслове и придыхая, будто воздуха в легких совсем не оставалось. Она была горячей, и теперь весь жар и пыл ее остывал, покоясь во сне, и Хайме думал, что спать ему оставалось не больше четырех часов.
Утром он собрался быстро, взяв из этого дома только понравившийся берет. Внизу, в общей комнате, уже сидел Андрес, поджидая друга, и коротал время за ломтем хлеба и кувшином воды.
- Небогато ты как-то… - Заметил Андрес, усмехнувшись.
Хайме, пожав плечами, прошел на кухню и обмыл лицо и руки. Она еще спала, когда он встал, аккуратно убрал белую руку со своей груди, допил оставшееся с ночи вино, и спустился вниз – собираться. Теперь все было готово, мужчина даже взял с собой еды в дорогу, и когда Хайме вышел из кухни с небольшой котомкой, увидел, как по лестнице спускалась женщина, наспех застегивая крючки платья. Она скользнула быстрым взглядом по Хайме, по сидевшему за столом Андресу, заметила полевую сумку в кресле и сложенную амуницию, и в считанные секунды закончила застегивать платье, оказавшись внизу лестницы. Женщина что-то произнесла решительным тоном и подошла к Хайме, точь-в-точь повторила сказанное и уперла указательный палец в его грудь. Андрес хмыкнул – в чужом языке он разбирался больше любого из нас, - и отвел взгляд, всем видом показывая, что все это – не его дело. Хайме, подняв исподлобья взгляд на женщину, произнес:
- Надо идти.
И прошел мимо нее, оттолкнув с порога кухни. Женщина, подперев руками бока, некоторое время смотрела на него, прищурив глаза, а когда он со спокойным видом стал надевать портупею, вновь заговорила, дольше, чем обычно, буквально выплевывая слова в сторону Хайме.
Он продолжал собираться, а Андрес, быстро дожевывая корку хлеба и запивая ее водой, встал из-за стола и с интересом наблюдал за возникшей перепалкой.
Когда Хайме полностью собрался, спрятал берет в сумку и подхватил все свои вещи, он развернулся и подошел к женщине, остановившись так близко к ней, что подол ее платья касался его сапог.
- Мне надо идти. – Хайме замялся, рот наполнился кислой слюной, которую он пытался проглотить, и тогда мужчина бросил все сумки на пол и обнял ее обеими руками, и что-то зашептал на ухо, и именно в этот момент женщина разрыдалась, громко, давясь всхлипами и фразами на чужом языке, и засучила кулаками по его груди, но он так крепко держал ее в объятьях, что не было больно.
Когда они уходили из дома, женщина все еще кричала им вслед, перемежая слова с плачем, и даже что-то разбила, то ли бросив, то ли просто уронив. Андрес, в конце всего ставший мрачным, как зимнее северное небо, сказал было:
- Она говорит, что…
- Да плевал я. – Отмахнулся Хайме, отмеряя большими шагами улицу у речного канала. Позади, за спиной, все еще раздавался женский плач.

Мы вернулись в Валленсбург в самом конце зимы, и город показался нам еще более мрачным и запустевшим. Всю последнюю неделю падал снег, реку и городские каналы затянуло льдом, но ни игравшей ребятни, ни какого-либо зимнего веселья в городе было не застать. Нашу роту разместили ближе к площади, далеко от тех улиц, которые мы грабили после взятия Валленсбурга, и Хайме отлучился в первый же вечер, сказав, что присоединится к нам в трактире чуть позже.
Он увидел свет между ставнями на втором этаже, и замедлил шаги, совсем остановившись перед порогом дома. Стянул синий берет с потрепанным, грязным плюмажем, отдышался, расправил немытые волосы, напоминавшие своим цветом сено, и постучал.
Ему открыли нескоро. На пороге возникла женщина лет сорока, подозрительно оглядела незнакомца, увидела красный кушак под плащом, и в глазах сразу промелькнул страх.
- Добрая ночь, сеньор.
Хайме, нахмурившись, ответил не сразу.
- Ты говоришь на нашем?
- Да, сеньор, мало говорю.
- Я пройду?
Женщина мгновение раздумывала, она все еще держала руку на двери, готовясь закрыть ее, но в итоге отошла на шаг назад и пропустила Хайме внутрь.
- Идите, будете гость у нас.
Закрыв за ним дверь, женщина сразу засуетилась, выгоняя двух малых детей на кухню, и убирая лишние тарелки со стола, за которым сидел невысокий мужчина. Он ужинал, и не прервал трапезу, даже когда вошел Хайме. Не посмотрев на гостя, мужчина сосредоточенно опускал ложку в похлебку и поднимал ее, отправляя в свой рот и упираясь грудью в край стола. Только тогда Хайме заметил, что правый рукав его куртки заткнут за пояс.
- Хотеть ужинать, сеньор? Я могу накрывать ужин.
- Нет… А где другая… другая женщина? Со светлыми волосами, молодая?
- Кто? Здесь больше никто нет, сеньор, только мы с… - Женщина кивнула на мужчину, продолжавшего есть, и замялась.
- Нет, здесь жила другая. Другая женщина, где она?
Женщина, не понимая, смотрела на Хайме, а он мерил шагами общую комнату, заглядывая то на кухню, то на лестничный пролет.
- А-а! Магда! Была женщина, да. Но погибла.
Хайме остановился, высоко поднял голову и взглянул на женщину.
- Как?
- Погибла. Давно, месяца три назад, утопиться в канале. Еще Мартин не возвращаться с армии. Говорят, обошлись с ней плохо после штурма, вы слышать, думаю… - Женщина опять замолкла, не зная, как рассказать о штурме и о том, как Валленсбург поставили на копье. – А Мартин, - она кивнула на мужчину за столом, - возвращаться месяц назад, и тогда я помогать ему с мои дети здесь, дома. В мой дом случаться пожар, сеньор.
Хайме долго смотрел на нее, сжимая кулаки в перчатках. Мужчина закончил есть и отставил тарелку, и срыгнул, выпрямляясь на стуле, и тогда Хайме развернулся и побежал по лестнице вверх, проверяя каждую дверь и каждую комнату. Женщина побежала за ним, испуганно окликая его, и в итоге догнала Хайме у самой кладовой, темной и заваленной мятым женским бельем, и стала рассказывать о вкусном ужине и вине, одновременно испуганно наблюдая за ним и очень аккуратно утягивая за локоть за собой, вниз. Хайме закрыл дверь и медленно пошел за женщиной, наклонив голову, а очутившись за столом с полной тарелкой каши и стаканом налитого вина, мужчина посмотрел на хозяина дома, который безучастно наблюдал за Хайме, посмотрел на женщину, с улыбкой что-то говорившую ему, встал, не притронувшись к еде, и вышел на улицу.
Подойдя к самому берегу канала, он услышал, как за ним заперли засов. Мужчина задрал голову вверх, рассматривая фиолетовое небо. Пошел снег, мелкий и частый, Хайме поднял ладони к лицу и увидел, что в одной руке все еще зажат синий берет. Только тогда мужчина простонал сквозь зубы, замахнулся и бросил берет далеко вперед, в белизну укрытого льдами и снегом канала. Хайме еще немного постоял здесь, на берегу, затем зачерпнул снега, растер им влажное лицо, развернулся и пошел в трактир.

Сообщение отредактировал Black Dog: 04 Май 2015 - 04:45

[Black Dog]

6. Конструктор

Скрытый текст

«Вчера неугомонные фанаты Банистана опять разгромили палаточный город своих соперников. Подробный репортаж с места события читайте на стр…
Знаменитая оперная дива начала встречаться с близким знакомым. Скандал!
Армия Калании проводит учения у наших границ. Доколе?!»


Такими слоганами была украшена передовица «Лайф ин зе Сити». Крупный киоск, расположившийся прямо на перекрестке, пестрел журналамиразных издательств. Тут тебе и гламурный глянец с дивами «Не учите меня жить!», и спортивный еженедельник, популярно объясняющий почему надо болеть за команду своего города, и кумир бабушек – кроссворд «А ну-ка отгадай!». Особое место занимали новостные газеты, загадочным образом сочетающие в себе элементы других периодических изданий.
Продавец, уткнувшись в айфон, никак не мог попасть птичкой по цели.Птичка целенаправленно падала ниже, чем надо, вызывая смех свиней. От злобы сводило зубы.Это раздражало.
Вышедший из метро почтительного вида гражданин в черном пиджаке подошел к киоску и несколько мгновений сверлил глазами «Лайф».
-Они правда поломали лагерь?! – удивлению гражданина не было предела. -Вандалье! И проводи после этого Чемпионаты Мира в Банистане… Дайте два выпуска. Знаете, моя жена очень люб…
- Да, да, да, – не дав договорить, прошипел продавец. – Пожалуйста! Дьявол, опять не попал…
«Гы, а говорят, люди не читают газет. Дьявол, кто создавал эту мозголомку?!»


Из окна открывался прекрасный вид на Город. Небоскребы росли как грибы после дождя, стремясь все выше и выше. Куда ни глянь – всюду дома. По маленьким улицам-канавкам плелись муравьи-автомобили. Не место для жизни, а хроническая пробка. Все торопятся, спешат и живут в социальных сетях. Так, во всяком случае, казалось с верхотуры. Где-то в облаках проплыл дирижабль с рекламой нового мобильного приложения, закрыв на несколько мгновений Солнце. Рай урбаниста.
Здание редакции «Таймс» располагалось в сердце этого хаоса.Газета переживала не лучшие дни. Новые технологии активно вытесняли бумагу и продажи год за годом падали. Несколько нижних этажей пришлось отдать под офисы. Главный редактор как мог держал газету на плаву. И все-же…
Джон отошел от окна. Когда-то панорама завораживала, сейчас навевала скуку и раздражение. Зевая,он направился к журнальному столику, чтобы налить кофе. Тут вспомнилось, что кофеварка была сломана. Джон подошел к столу и пальцем постучал по металлической крышке, но эффекта это не произвело. «Дональд, Дональд, нехороший человек, не починил…».Рядом лежало разорванное письмо.
«Дорогой мистер Колтрейн, мы с удовольствием читали ваши последние статьи и хотели бы предложить вам работу на телевидении. Если это заинтересовало вас, перезвоните»
Взгляд Джона упал на маленькое зеркальце, поставленное за разбитой машиной. Из зеркала смотрел уставший молодой человек. Взъерошенные волосы – надо бы подстричься. Мешки под глазами – сказывается плохой сон в последние пару ночей. Усталость была вызвана работой.
Работать журналистом престижно – так думает всякий юный пацан, приходя трудоустраиваться в газету. Социальный пакет, хорошая зарплата – что, в самом деле, еще надо человеку? Трудишься в центре Города, рядом метро, все удобства.И вот он, дипломированный специалист с жаром в глазах, стоит у здания офиса. Сейчас – волнительный момент! Тебя берут на работу!
Когда Джон впервые пришел сюда, он думал, что жизнь журналиста крупной газеты – штука интересная, но скалы реальности разбили корабль иллюзий. Собеседование, психологические тесты – все это он преодолел без труда. Потом его ждало знакомство с Боссом.
Босс, человек старой закалки, руководивший газетой еще с доинтернетных пор, был мастодонтом. Не пользовался гаджетами, читал только бумажные книги, курил первоклассные сигары и требовал того-же от штата. Последним всегда доставалось. За малейшую провинность – штраф. Корпоративная дисциплина. Вот к этому мастодонту и привели Джона.
Кабинет Босса был обставлен с любовью. Две книжных полки заняты подписными изданиями классиков.Маленький макет печатного станка Гутенберга стоял в одном ряду с небольшой коллекцией кувинских сигар прямо на подоконнике. Здесь пахло эпохой.
- Значит журналист? Читал Котийяра? У него прекрасная статья про нас. Читни,– Боссу на вид было лет шестьдесят. Выбритое лицо, накрахмаленная рубашка, хмурый взгляд. Такие внушают уважение.
- Знаете, мне показали мое рабочее место. Вообще, я очень рад, что меня приняли в такую, без преувеличения, легендарную, – Джон сделал ударение на последнее слово, – газету. Хочу с честью нести это бремя.
- Да брось. Подлизывайся не ко мне. Скажи мне – чем тут, по-твоему занимаются?
- Просвещают людей относительно жизни Города, событий мира. В общем, в этом ведь суть работы журналиста?
- Ерундистика! Понимаешь, народу сейчас не интересно, что в доме на седьмой улице прорвало трубу и кроша Макмиллан ошпарился, – Босс сделал затяжку. - Это – бытовуха, такое не втюхаешь. Скандал, политика, война – это купят. А за новостями люди лезут в телики и интернет. Наша роль сводится к созданию сказки. А они в нее готовы верить. Мы им заполняем медийное пространство.
- Но неужели это покупают? Это-же вранье? Они-ж не идиоты?!
- Не идиоты? – Босс побагровел. – Серьезно? Эти не-идиоты поверили, что мы высаживались на Марс, хотя наша газета, в бытность мою молодым, пыталась развеять, – голос Босса опустился до шепота, – эти бредни. И задолго до таких штук, как Инстаграмм. Да меня побили бы мои однокурсники сорок лет назад, сматерись я таким матом при дамах. – Босс фыркнул. - Инстаграмм!
Секретарша Босса Сьюзи, молоденькая блондинка, услышав, по-видимому, знакомое слово, просунула голову в дверной проем и тихо спросила:
- Босс, вы летали на Марс?! Вот это да! Расскажу подружкам!
Джон хмыкнул, а Босс щелкнул пальцами на обои руках и показал на дверь:
- Видал? Вот поэтому мы и будем продавать новости. То есть выдумывать их!

Да, работа журналиста в наш век заключается именно в этом. Придумывать новости. Конструировать реальность, как любил повторять Джон. Совесть, зажатая где-то глубоко-глубоко, предпочитала молчать о этической стороне вопроса. Впрочем, занятие это было интересное. Ограничений особых никто не давал, скорее рекомендации – не очернять правящую партию (но только до того момента пока она правящая), не касаться совсем гнусных тем (критериев гнусности, правда, никто не давал), не врать по поводу прогноза курса валют… Полет фантазии. Выдумай и пиши.
Рабочее место Джона представляло собой запыленный столик, на котором вечно валялись листы исписанной бумаги. Старенький компьютер (поговаривали, что Босс пеной изошелся, услышав о предложении покупки новой техники) расположился в углу с единственной целью - собирать пыль. Рядом стоял стол Дональда, загаженный еще сильнее. Освежитель воздуха раз в полчаса пищал и пшикал, выполняя свою прямую обязанность. По нему можно было следить за временем, что они с успехом и делали.
Обычно, задавалась тема новой статьи, оговаривались простейшие рамки и наступало творческое время придумывания.Технология придумывания выглядела так: Джон вставал и начинал ходить. Как говорил один знаменитый психолог: ходьба стимулирует мыслительную креативность. Иногда Джону казалось, что никакой психолог сроду этого не говорил, а он где-то вычитал это. Или, что хуже, выдумал это, чтобы оправдывать свои действия. Встать и пойти. Если сегодня нужна скандальная статья про звезд, то мыслительная креативность работала следующим образом:
«Так, допустим они поссорились из-за вчерашнего матча по крикету! Поспорили на деньги, и в итоге кто-то нарушил правила. Отличная идея!» - что такое матчи по крикету Джон слабо представлял, но на этом и строился расчет – читатель представлял это еще хуже. Сам по себе крикет – безобидная (так, если не спрашивать у гугла, прикидывал Джон) штукенция, но это потенциально содержит в себе конфликт. Чисто формально – все соблюдено. Статья, в печать! Но совесть непотопляемым эсминцем всплывала в голове и спрашивала: а правильно ли это?

Размышления прервал Дональд. Смуглый, вечно небритый коллега Джона. Душа компании. Он вошел, скинул пальто и улыбнулся.В руках он держал средних размеров коробку.
- Смотри, что принёс. Помню, обещал починить. – добавил Дональд, увидев нахмуренные брови Джона. – Я вообще-то купил новую кофеварку. Звонил в ремонт, сказали – везите. А мне так лень. Ну, ты понимаешь. Чего грустный? Ты что, ночевал здесь?
- Нет, просто не спал. Всю ночь мучил статью про отели Банистана. Знаешь, оказывается в интернете очень мало информации про это место.
- Интернет? Серьезно? Гугл не дал тебе ничего про Банистан? Знаешь, я тоже мало чего нашел. Забей, я забил. Написал?
- Написал, завтра будет.
- Ты какой-то измученный. Хочешь прошвырнемся до бара после работы?
- Нет, я домой…
Вдруг в офисе раздался щелчок. Это включился громковещатель и голосом Сьюзи заорал:
- Всем сотрудникам, всем сотрудникам. Производственное совещание. Прямо сейчас. Просьба не опаздывать.
- Не парься. Пошли сходим за гамбургерами. Успеем.




Конференц-зал, пережиток тучного прошлого, внушал своими размерами. Шикарная панорама из пластикового окна шла в довесок. Стереотипный стол для заседаний, подобный тем, которые стоят в каждом офисе. Сам Босс развернулся спиной к двери. Вся редакция уже собралась здесь. Ждали, по-видимому, только их двоих. Босс посмотрел на Джона. На лице, как всегда, гримаса, ав зубах зажата сигара. Архетип. Архенеприятный тип, как говорил Дональд.Выпустив струю дыма, Босс уселся в огромное деревянное кресло и жестом приказал опоздавшим последовать его примеру.
- Да скока можно? Шустрей, шурудьё! Джонни, Дон, упали вон туды. И начнем. Сьюзи, дай номер.
Миловидная секретарша поднесла Боссу газету. Он развернул бумагу и смачно выругался. Газета быстро полетела на стол. Джон узнал по стилизованному заголовку «Лайф ин зе Сити».
- Нет, ты тока глянь, - ни к кому не обращаясь, крикнул Босс, – тока глянь! Решили поспекулировать на войне! Негодники! Эй, почему эта идея не вышла из наших стен, я спрашиваю?! Почему? Почему «Лайф ин зе Сити» всегда на шаг впереди? Вот ты, да, ты, Дональд. Почему на прошлой неделе они взяли интервью у того рок-музыкантишки, а мы нет? Не, ты мне объясни – сложно было смотаться на концерт?!
- Но, Босс…
- Да, Босс… Нет, Босс… Но, Босс… Где, я вот тебя спрашиваю, творческий подход? Где индивидуальность? Тьфу на тебя! Подумать тока, тока посмотри на него! Ты что на меня уставился? Я не прав?!
- Правы, Босс… Виновата леность…
- Да, ленность ему…Заштрафую! Сью, с чего там мы начали?
- С войны, Босс, – молоденькая секретарша, так и не привыкшая к эксцентрическому характеру начальника, вздрогнула.
-Война… Да никогда мы не будем братьями! – вдруг завопил босс. – Не бывать! Ты тока подумай! Не, я вот еще помню Кувимский кризис, все такое… Так эти братья, тока подумайте, уже тогда козни думали! Так значит, пишите все – мне нужна большая статья, что-нить типа «Остановим милитаристов Калании». Давайте… И большая фотография танка во всю страницу. Да… - Босс сделал затяжку - Чем мы хуже «Лайф ин зе Сити»? И пусть там будет интервью эксперта. Да…




«Остановим милитаристов Калании!
Журналист «Таймс» Джон Колтрейн взял интервью у известного в узких кругах специалиста по каланской армии МэттьюВинзора»

Грязный танк на берегу пограничной реки. На танке сидит солдат. Страшные желтые зубы, щетина, кривой нос. Во рту сигарета. Фотография сделана таким образом, что он смотрит на тебя, даже если ты только вышел из метро. На заднем фоне бойцы поджигают из огнемета хвойный лес…
Продавец положил газету на прилавок. Он был в смятении. С одной стороны – народ пёр и пёр, покупая газеты. Последняя статья,подробно анализирующая армии двух стран, подстегнула продажи «Таймс» и его доходы. Тема благодатная. Но это мешало игре. А «птички» за ночь обновились. Приходилось отрываться и торговать.
Старый знакомый всевтом-же классическом черном пиджаке устроил импровизированный митинг прямо у киоска.
- Сограждане, сегодня они бряцают своими железками на берегу Агуана, а завтра что? Не проходите мимо, это должен знать каждый! – неистово размахивая выпуском «Таймс», орал гражданин.
- Слушай, дядя, да помолчи ты, надоел, не мешай. Ты смотрел вчерашний матч Чемпионата? – продавец придумал, чем занять этого активиста. - Походу наши в финале с Банистаном играют.
- Да, а вот полузащита у нас ни к чёрту… - гражданин отвлекся от агитирования. – Но мне кажется, менеджер – толковый парень. Даром, что не каланец.
«Гы, а говорят, люди не любят плохих новостей»




Джон опаздывал. На пересадочном узле подземки образовалось огромное столпотворение. Один из вестибюлей станции был закрыт. На входе стоял сурового вида полицейский и не пускал никого вниз. На расспросы не отвечал и призывал идти к другому вестибюлю.
- Граждане, граждане. Не толпимся. Если вы желаете воспользоваться услугами метрополитена, то просим вас воспользоваться другим спуском. Граждане, не толпимся!
В толпе пронесся слух о террористе из Калании, заложившем на перроне бомбу. «Негодяй! – заорал почтительного вида джентльмен, стоявший рядом с Джоном – прямо как в 79-м! Нам необходима гражданская инициатива о запрете въезда этих элементов!». Никто, однако, его не слушал. Давка и суматоха создавали духоту. Пришлось подняться на поверхность и сесть на автобус.
Нервы, нервы ни к черту. Едкий запах автобуса мешает сосредоточится. Мимо бегут машины, но так тихо, что не ясно, зачем все это. Джон смотрел на лица других пассажиров и не понимал, как он очутился тут. Словно в черно-белом сне из мира ушли все краски. Хотелось спать…
Ввалившись в редакцию, Джон быстро прошмыгнул в свой кабинет, надеясь, что Босс не заметит сегодняшнего опоздания. В офисе уже сидел Дональд и с грустным видом пил кофе.
- Я не опоздал? Там, знаешь ли, кто-то хотел взорвать станцию метро…
- Чепуха, тебе ли не знать, что все вокруг нас слишком хорошо и благочинно, чтобы кто-то взрывал что-то? Ерунда. А вот Босс сегодня не в духе… Черт, остыл уже. – Дональд явно был чем-то взволнован.
- Думаешь, из-за статьи? Но статья-то хорошая… Ты знаешь, сколько я при написании прочитал про их армию? Тут можно было меня называть специалистом. – Джон улыбнулся. – Фотография тоже была хороша. Патрик весь вечер её рисовал.
- Суть в другом. «Лайф» тоже на месте не сидят. Там какие-то фото с секретных баз Калании. Мы уже не новостями занимаемся, а черти чем. Босс просил зайти. Зайди к нему. Ты знаешь, видел вчера такую барышню… А потом она спросила, где я работаю. – Дональд хлебнул из стакана. - Оказывается, она даже не слышала про «Таймс»!
- Он у себя? Зайду-ка я.
- Да, он был у себя… Слушай, – было видно, что Дональд замялся, – а ты не думал, что никого каланца там не было? Что это полиция, не знаю зачем, наврала?
- Зачем?
- Ну знаешь ли. Вот чем мы с тобой занимались последние дни, а? Нагнетали обстановку. Что, если полиция решила поддержать эту волну и добавить накала страстей?
- Донни, Донни. Не кури больше той дряни – Джон улыбнулся – в этом Городе реальность конструируем только мы.
- Черт, у нее были такие глаза… Забей, я вчера с горя перепил.


Джон постучался в дверь. Босс сидел в кресле и смотрел в потолок. На коленях у него лежал новый выпуск «Лайф». Что-то терзало Босса. Он посмотрел на Джона.
- Это немыслимо! Этот Ливерпул хотел войны, он её получил. Где они берут эти данные? Фото, документы? Ума не приложу. Что тебя так печалит, Джонни?
- Босс, я сомневаюсь. Вы нервный последние дни, это сказывается на нас.
О, Джонни, сынок. Все сомневаются, но у меня к тебе нет претензии. Ты хорош! Ты хорош! Но эту шелудью если не пинать, – Босс с размахом стукнул по столу, – ничего делать не будут. Раньше все было проще, раньше трава действительно была зеленее. Ты вот смотри, организовывал я в молодости конкурсы литературные всякие… Мотивация авторов? Была, деньги предлагал… А все равно – не писали. А вот если пнуть, то литература так и прёт! И писали! И получше вас. У вас вместо мозгов твитёр.
- Но ведь мы им врём, Босс… Тем людям, которые это покупают.
Ты знаешь – я действительно люблю нашу газету. Но вот интересность – по-другому сейчас нельзя. Интернет нас задавит. Телик нас задавит. Слушай, ведь в сущности мы никому не причиняем вреда! Давай не будем больше об этом! Слушай, у меня будет к тебе просьба: смотайся к редактору «Лайф». Возьми у него интервью. По-настоящему! Я о всем с ним вчера договорился.Надо кончать эту вражду, печатное дело в стагнации. Это будет символом примерения.
Джон уже подошел к двери, когда Босс окликнул его:
- Ты прав, знаешь, в сущности, мы врем даже себе…



Редакция «Лайф ин зе Сити» располагалась в типовой многоэтажке, зажатой со всех сторон такими-же безликими домами. Последние, словно бы в очереди за билетом на матч хоккейной команды, зажимали друг друга, толкались фасадами. Единственным островком природы оставался парк, разбитый на другой стороне улицы. Словно бы в насмешку над рядами бетонных коробок, парковая аллея начинала цвести. Крупный дуб рос прямо у входа в парк, своими ветвями словно бы защищая природу от Города. Пока это удавалось.
Странно, место казалось знакомым. Проблема больших городов, по-видимому. Даже редакции газет-конкурентов похожи. Джон неторопливо прошел во внутренний дворик «Лайф». Прямо перед входом стояла новая рубка охранника. Последний играл во что-то на своем портативном компьютере. Уголки губ его то и дело дрожали.
- Кем будешь? – охранник даже не отвлекся от игры.
- Я к вашему шефу. Журналист. По работе. – Джон достал из кармана блокнот и помахал им, как доказательством.
- А, забегай, забегай…
Приемная представляла собой чистое и уютное место. Стены обклеены милыми розовыми обоями. На правой стене висел увеличенный в несколько раз макет газеты «Лайф». «Правда ли, что ложь можно сделать правдой? Это не наш путь!» - . Пожилой секретарь сидел прямо под этим лозунгом и жевал банан.
- Офис «Лайф ин зе Сити». Здравствуйте, вам кого? – даже появление гостя не заставило секретаря отказаться от приема пищи.
- Мистер Т. С. Ливерпул, - Джон глянул в блокнот, чтобы восстановить в памяти инициалы, - мне нужен мистер Ливерпул. Я из редакции «Таймс», мы договаривались об интервью.
- Вы записаны на прием? Если нет, то вынужден огорчить. Мистер Ливерпул сегодня не принимает посетителей. И не дает интервью.Может завтра? – тон секретаря был холоден.
- Но…
- Сожалею, сегодня не получится. Приходите завтра.– чавкая, добавил секретарь.

«Черт!»
Джон вышел из приемной. Тащиться через полгорода ради ничего? Да что этот Ливерпул о себе возомнил? Босс разозлится, узнав про этот инцидент… Хотелось ударить что-нибудь. Или кого-нибудь. Охранник, правда, был слишком подтянут и накачан, чтобы пытаться ударить его. Он отпадал. Не отдавая себе отчета, Джон перешел дорогу и пошел к парку. Прямо под дубом кто-то очень благоразумно поставил литую чугунную скамейку.
Злоба или досада? Обе эмоции. Быть так близко к возможности поработать и все псу под хвост. Разочарованный, Джон сел на скамейку. Толстый дуб, покачивая ветвями, смеялся ему в лицо. «Что мне твои сказки? Я – сама вечность!»- говорило дерево всем своим видом.В верхушке исполина свила гнездо семья дроздов. Маленькая птичка, вылезшая посмотреть на непрошенного гостя, затянула песню. Мелодичная трель словно бы говорила: «А ну-ка глянь! О, как тяну!» Джону стало удивительно спокойно и легко на душе. Все серое, будничное отошло. А дуб и дрозд – прямо перед глазами. Потянуло в сон…

Вдруг, дребезжа старой подвеской к зданию газеты подполз синий грузовик. На фургоне красовалась большая надпись «Бананы». Из машины вылез полный мужчина в кожаной куртке. Быстро подбежал к рубке охранника и заорал:
- Дуглас, здарова! Мы там партию привезли. Черный вход открыт?
- Опять? Вот проглоты-то…
- Дуглас, отворяй! И не ворчи! Читал, дескать, ворчание провоцирует подагру. Хрен бы его знал, что это, правда…
- Читал? Ты умеешь?
- Открывай давай, я тороплюсь.
Тостяк вернулся к грузовику и начал доставать из кузова деревянные ящики. Ящиков было четыре. «Бананы? Зачем им столько бананов?». Сонливость как рукой сняло. Джон встал и направился к зданию «Лайф». Незнакомец уже схватил первый ящик и побежал за охранником. Любопытство победило. Джон перелез через перила и направился к заднему входу. Там он увидел охранника, копающегося в дверном замке. Сама дверь была отворена.
- Давай, заноси, заноси. Не стой над душой! – не отвлекаясь от замка прохрипел охранник – неси в подсобное помещение.
Джон зашел в здание. Длинный темный коридор, как в дешевом фильме ужасов. Понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. В глубине виднелась фигура толстяка Дугласа. Джон последовал туда. В конце коридора резкий поворот налево, ведущий вбольшой, просторный зал. Дуглас поставил ящик в углу, развернулся и трусцой побежал за следующим. Проходя мимо, улыбнулся.По-видимому, он принял Джона за работника газеты.
В центре зала расположился стол. На каждом краю стола стояла допотопная пишущая машинка. Такими уже никто не пользуется. Джон подошел к ним поближе, желая разглядеть раритет. Вдруг дверь в глубине зала открылась, и в комнату вошел шимпанзе. Большая мохнатая обезьяна неторопливо подошла к ящику, постучала по нему и завизжала. Джон приблизился к шимпанзе. Животное стукнуло по ящику еще раз. Сбоку в нем была прорезь. Ловким движением обезьяна сунула туда руку и достала спелый банан.

- Вы, наверное, грузчик? – послышалось за спиной. – У чертяги Дугласа текучка кадров, все вечно удивляются, как приходят.
- Да… - от неожиданности увиденного Джон не заметил, как в комнату зашел еще кто-то. Прямо за спиной у него стоял пожилой человек в замасленной куртке.
- Новичок? Зарабатываете на машину? Познакомьтесь, это Уко-Руко. Уко-Руко, прояви манеры, улыбнись!– старик топнул ногой.
Обезьяна резко повернулась к Джону и показала язык. Волосатая морда заплылась в улыбке. Желая закрепить успех, Уко-Руко поднял большой палец вверх и подскочил к Колтрейну. Шимпанзесхватил Джона за запястье и потряс рукой.
- О, теперь вы лучшие друзья. Уко-Руко любит друзей.
- Что в здании газеты делает примат?!
- Работает! Уко-Руко наш штатный журналист! И один из лучших. – незнакомец погладил обезьяну по голове.
- Жу-жжжу-жжурналист?!
- Вы слышали про теорему о бесконечных обезьянах? Чисто математическая статистика. Понимаете, наш главред, – старик подмигнул, – фанат математического анализа. А обезьяна – неисчерпаемый источник фантазии и нового материала, основанный на статистике. Читаете «Лайф»? Последняя статья про учения каланских милитаристов чудесна!Уко старался.
- Это написала обезьяна?! Вы шутите?
- Я? Нет! Всей редакцией смеялись над статьей про Банистан. Любой обладатель доступа в интернет знает, что там сроду никаких чемпионатов не было. У наших сотрудников даже были сомнения насчет существования такой страны. По секрету скажу, что адекватных доказательств существования интернет нам не дал. Видите-ли, Уко-Руко и его братья – в некотором роде наша статистическая удача. Вероятность написания осмысленного текста стремится к нулю, а ребята пишут. Уко, возьми последний банан, и за работу!
Обезьяне не надо было повторять много раз. Проворно схватив банан, шимпанзе побежал к столу. С разбегу уселся за пишущую машинку и начал быстро бить по клавишам. Джон как заворожённый смотрел на творческий процесс обезьяны.
- Люди покупают?!
- Люди покупают все. А если не покупают, значит – вина продавца. Уко работает. Скоро его смена закончится и его заменит брат. Я полагаю, что вам лучше покинуть здание. Это ведь последний ящик?
- Да, мне пора – Джон резко развернулся и пошел к выходу – стоп, а кем здесь работаете вы?
- Всегда спрашивают. Меня зовут Терри. Фанат математики. Я тут слежу за братьями нашими меньшими. – старик опять подмигнул. Удачи, молодой человек. Бросайте чертягу Дугласа, с ним на машину не заработать.




Сегодня продавец с самого утра не включал айфон. Сегодня весь Город праздновал победу на Чемпионате Мира. В центре Города вроде как даже перекрыли движение. Почтительного вида гражданин уже был здесь. Сегодня пиджак он заменил футболкой с цветами национальной сборной и размахивал видавшим виды флагом.
- Малаццы, малаццы! Как закатили! Последний гол – просто загляденье! – радость гражданина была искренней и неподдельной.
Сегодня он не вызывал раздражение продавца. Продавец сегодня читал.
Вообще, он редко занимался этим делом. Но уж очень хорошая статья попалась. Новый номер новостного ежедневника «Таймс» почти целиком был посвящен проблеме интеграции животных в современном обществе. В таком прогрессивном месте, каким являлся Город, не должно было быть дискриминации. Продавцу очень понравился пример, придуманный, очевидно, в погоне за эпатажем. Допустим, говорилось в газете, к вам на работу пришла устраиваться обезьяна. «Имеете ли вы право, как работодатель, отказать обезьяне в трудоустройстве только потому, что обезьяна – обезьяна? А если эти макака, горилла или орангутанг – хорошие музыканты, повара? А вдруг хорошие редакторы и писатели? Это сложный этический вопрос…»
У продавца ответ был. Он явно не хотел уступать свое теплое место примату. Тот ведь мог и «подсидеть». Почему этот бред так заинтересовал его? Очевидно, что все дело именно в бредовости статьи... Продавец поднял голову и увидел, как прямо на перекрестке танцевали болельщики. Воздев руки к небу, они повторяли ритуальный танец банистанских болельщиков. На переднем плане – тот самый гражданин. Рука непроизвольно потянулась к айфону.

«Гы, если ты победил врага, ты должен съесть его сердце? А говорят, что обезьяны тупее людей»




Джон проснулся. Голова раскалывалась. Хотелось пить. Одеяло скинуто на пол, а подушка лежит в ногах. Он протер глаза. Растягивая в сторону руки, поднялся.У кровати стояла бутылка минералки. Глоток. Уже легче. Покрытый пылью телефон показывал без двух минут девять. Скоро должен зазвенеть будильник. Два пропущенных звонка. Он включил автоответчик.
- Я не знаю, что тебя так шокировало, сынок. – тембр Босса узнавался с первых слов. - Знай одно – если что, я с тобой! Приходи на работу!
Джон глубоко вздохнул и направился в уборную. Телефон продолжал вещание:
- Если вы еще заинтересованы нашим предложением, то перезвоните нам. Не хотелось бы, чтобы ваш талант зазря пропадал в этом «желтом» журнальчике!
Что-то в Джоне сломалось. После возвращения в редакцию он поговорил с Боссом и рассказал ему правду. Сказать, что Босса шокировала правда – ложь. А вот Джона шокировала. Почему-то, направляясь назад после встречи с шимпанезе, он наивно полагал, что Босс захочет использовать это против Ливерпула. Но нет, нет… Журнал в итоге ограничился статьей в защиту прав животных…
Он заснул только под утро. Мысли давили и не давали покоя. Неужели моя работа сводится к работе обезьяны? В сущности, то ли это, чего заслуживает человек? Джон уже решил, как поступит.




- Увольняешься, значит? А жаль, что. Фантазировал номально. Куда нынче? – лицо Босса было непроницаемо.
- Мне предложили должность на телевидении. Всегда об это мечтал. Новый опыт, Босс. Буду нести людям правду. Полагаю, что ее там больше, чем в нашем деле.
- Думаешь, там лучше? Наивность. - Босс выпустил струю дыма. – На самом делетам… Ну, в общем, удачи. Жаль тебя терять. Прости, что с Ливерпулом так получилось. Я созвонился с ним потом, тот извинился и сказал, что всю неделю его не было в Городе. Отправлю потом Дональда. Не держи зла за историю с обезьянами. Корпоративная этика, скажи мы правду, нам бы не поверили…
- Да, Босс, прощайте.
Джон вышел от Босса разочарованный. Не то чтобы ожидания на последнюю встречу были высоки, но все-таки Босс – хороший человек. Хотелось верить в это. В коридоре сиделаСьюзи и бесцеремонно красила ногти вонючим лаком. Увидев Джона, она привстала и посмотрела на него с легкой грустью.
- Пока, Сью.
- Пока, Джонни. Забегай на чай. – секретарша ехидноподмигнула. – И да, зная вас, парней. Не забудь зайти в бухгалтерию и получить расчет. Ты иногда такой растерянный.
- Спасибо, увидимся. – соврал он
Надо зайти к Дональду. Попрощаться. Ноги сами несли его. Дональд, по обыкновению старательно ничего не делал и пил кофе. Сегодня он был очень возбужден.
- Прочитал про этих твоих обезьян. Ржал.
- Я ухожу, Донни.
- Правда? Нет, серьезно?Куда? Решился на телики?
- Да, решился. Платят больше. Но дело не в деньгах. Там мне пообещали реальную работу, а не рисование фотографий.
- Нос по ветру там. Обезьяны-то смотри, чтоб не подсидели. – Дональд прыснул.
- Помнишь наш разговор о взрыве в метро? А что если ты был прав? И кому-то выгодно, чтобы такие как мы работали?
- Я много думал, Джонни. Нашел потрясающую вещь. – Дональд достал из кармана телефон. - Восточная мудрость. Книга перемен. Все-таки интернет – потрясная вещь. Там, дескать, даже какой-то писатель по ней книжки писал. И знаешь, что? Я попробовал по ней погадать – Дональд расхохотался – наша реальность положительно нереальна. Каково?! Придумают-же такое…
- Ты сам-то в это веришь? – шутник-Дональд, как всегда, умел поднять настроение.
- Нет, естественно. Три раза воспользовался онлайн-версией. Три раза получил тот-же ответ. Это восхитительно! Слушай, раз так получилось. Жаль это все, сам там решил, как тебе лучше, и все такое. Возьми, свежий. Запах, запах чуешь? - Дональд протянул ему газету.
О, этот запах газет. Вот ради чего стоит работать журналистом!


Поезд метро уверенным шагом приближался к платформе. «Станция Телевизионная» - сухим голосом объявил диктор.Пассажиры, толкаясь и торопясь, вываливались из вагона. Увлекаемый потоком, Джон вышел на поверхность. Прямо у выхода стоял уютный газетный киоск. Большая красная вывеска «Журналы» зазывала народ, люди подходили к киоску, показывали на что-то пальцами и уходили. Подошел и Джон. Почтительного вида гражданин, посиневший от ярости, с гневом сжимал выпуск «Лайф ин зе Сити». Джон бегло прочитал передовицу.
«В столице Банистана второй день не прекращаются погромы. Каланская военщина приняла решение о вводе ограниченного контингента войск на территорию республики. Поступок уже осудило все прогрессивное человеч…»
Продавец киоска со скучающим видом раздавал сдачу покупателям. На какую-то секунду Джону захотелось подойти и вырвать газету. Хотелось крикнуть: они врут вам! Нет ни Банистана, ни каланской военщины…Но нет, он окончательно хочет уйти от этого. Надо идти. Благо, тут недалеко.
Городская телестудия, прекрасное стеклянное здание, притягивала глаз. Редкое на фоне серой и унылой архитектуры светлое пятно в стиле футуризма. Перед входом были разбиты яркие красно-желтые клумбы. Проходя мимо начинавших цвести цветов, ты не можешь пройти и не остановиться, чтобы вкусить этот запах. Вымощенная мрамором дорожка мимо аккуратно подстриженных газонов вела к цели. В такое место так и хотелось засунуть телестудию.
На входе в здание находился пункт досмотра. Сурового вида чернокожий охранник со скучающим видом взял его временный пропуск. Несколько мгновений рассматривал фото, прилепленное на бланк.Видя, что все в порядке, открыл турникет.
Щуплый человечек в форме стюарда уже ждал Джона. Его поросячьи глазки бегали туда-сюда. Губы то сжимались в улыбке, то растягивались в гримасу. Увидев Джона, он взмахнул рукой.
- Джон Колтрейн? Сюда-сюда! Ну наконец-то, заждались! Пойдемьте, я познакомлю вас с народом. Прекрасная рекомендация с последнего места работы. Ваш босс вас отлично зарекомендовал. Нам нужны креативные личности! – стюард мироточил любезностью. – Вообще, наш народ – творческий. По-другому здесь нельзя. Вот там вот снимается прямой эфир. Да, вот сейчас. Думаю, туда сходим попозже. Мне поручили все здесь вам за сегодня показать… Хотите познакомится с нашими сценаристами? Пойдемьте.
Стюард вел Джона через вереницу павильонов. Тут, по словам проводника, снимали прогноз погоды, там новое телешоу. Калейдоскопом перед глазами проплывали камеры, операторы, студии. Даже кулинарное шоу снималось тут. Этим миром правил шум, но шум организованный. Так ему казалось.
- О,а вот наши сценаристы. Коллеги ваши, в каком-то роде. Пойдемьте зайдем. Познакомлю. – стюард молодцевато подошел к двери и постучал.
– Фрэнки, к вам можно?
В ответ послышался какой-то шум. Стюард из вежливости постучал еще раз и открыл дверь, жестом зовя за собой.
- Давайте, Фрэнки не любит, когда его отвлекают по пустякам.
Джон последовал за стюардом. «А здесь темно, творческая атмосфера у всех этих телевизионщиков».
Сценаристы, кем бы они не были, не отличались чистоплотностью. Везде в маленькой коморке валялись смятые листы бумаги. В конце помещения во всю длину стены расположился крупный комод, заваленный различным хламом – обертки от шоколада, пустые бутылки газировки, банановые кожурки.
- Познакомьтесь, Фрэнки, Рики, ребята, это Джон. Будет работать с нами. Джон, это Фрэнки и Ричи. Наши сценаристы! Классные парняги, но не давай им пить! Джон, что с тобо?!
На какую-то секунду он подумал, что спит. «Так, синус ноля – ноль, не сплю… Правда?». У него вдруг резко закружилась голова.
В дальнем углу комнаты сидели два больших шимпанзе и, улыбаясь, махали Джону.

Сообщение отредактировал Black Dog: 04 Май 2015 - 04:46

[Wadya]

7. Королевство ВВВ

Скрытый текст

Тихое шуршание маленьких лапок по деревянной полочке прорвалось сквозь завесу сна. В голове, еще одурманенной сном, забрезжила мысль о том, что настало время пробуждения. Но одновременно появилось жгучее, непреодолимое желание поспать еще. Еще час, минуту, секунду или хотя бы миг. Но невыносимо высокие, на уровне визга, звуки, прозвучавшие спустя пару мгновений, вонзились в голову словно раскаленные иглы, наполняя сознание всепоглощающей агрессией.
Пришлось вскочить и взять в руки своего голстала. Маленький металлический голем, с синим кристаллом квадратной формы, перестал верещать и проворно взобрался по руке на плечо, а с него на голову и угнездился в волосах, плотно вцепившись всеми шестью лапками. Обычно он сидит на плече или сзади на шее, но сейчас он как будто знает, что меньше всего будет мешать одеваться, находясь на голове. Формой он был похож на жука размером с ладошку, с квадратным кристаллом вместо головы.
Одежда лежала на сундуке возле кровати, над ним была маленькая деревянная полочка для голстала. Напротив кровати было окно, направленное на восход солнца. Скудная, но такая родная, обстановка комнаты отпечаталась навсегда в моем сознании за двадцать лет жизни. Одеваясь в серо-зеленые штаны и рубашку такого же цвета, я слышал, как за стеной проснулась и собирается сестра.
- Крам! Арола! Скорее выходите! Нужно успеть пораньше в столовую, пока еда не остыла, - крикнула Мама из коридора.
Это был очень весомый довод, который сбросил последние остатки сна и заставил быстро натянуть сапоги и выскочить из комнаты. Как всегда после пробуждения пришло чувство голода, которое, казалось, уже въелось в тебя и останется навсегда внутри. С момента, когда ты начинаешь осознавать себя, боль пробирается в сознание из желудка, и остается там. Всю твою жизнь голод сопровождает тебя, и подогревает ненависть к проклятым красным. Из-за этих ублюдков приходится страдать.
- А где отец?
- Пошел занять очередь в столовой.
Сестра выскочила из комнаты, и мы втроем направились быстрым шагом на завтрак. Синий магический купол над городом был довольно тусклым, что предвещало возможный дождь. Купол был сотворен Великим Верховным Волшебником для защиты жителей от безграничной пустыни, окружавшей город. В ней постоянно бушевали огненные штормы, выжигающие все на своем пути.
Все прохожие в одинаковых серо-зеленых одеждах шли по мощеной камнем улице, уставленной по обеим сторонам однообразными двухэтажными домами, в сторону ближайшей столовой. Хмурые и несчастные лица людей гармонично дополняли картину утра понедельника.
Столовая находилась на небольшой площади, перед храмом Великого Верховного Волшебника. Там уже выстроилась небольшая очередь к крупному глиняному голему, с красным кристаллом в груди. Голем накладывал еду в миски. Отец помахал нам рукой, и мы подошли почти к началу очереди.
- Слава нашему покровителю ВВВ, что вы успели, - сказал отец, прикасаясь к своему голсталу.
- Только что объявили, что порцию опять урезали, и последним в очереди может не хватить. Будь трижды прокляты эти красные.
Вдоль очереди ходили охранные големы, следившие за порядком. Правда, желающих проявить агрессию не наблюдалось. В любой потасовке можно было случайно повредить кристалл своего голстала и попасть за это в шахту под городом. А все прекрасно знают, что оттуда не возвращаются. Потому серо-зеленая масса людей с покорностью ждала своей порции.
Подкрепившись завтраком, похожим то ли на суп, то ли на кашу, мы пошли всей семьей в храм ВВВ. Воздать благодарность за его заботу и доброту. И в очередной раз попросить его покарать бесстыжих красных, чтоб они все сгорели. Храм представлял собой идеально черное квадратное здание с куполообразной крышей без окон. Внутри находился постамент с 4-х метровой головой ВВВ. Тонкие губы над острым подбородком, узкий нос и глубоко посаженые глаза. Все это придавало сходство с каким-то грызуном. Но Великий Верховный Волшебник, наверное, имеет доброе сердце. Раз он так о нас заботится. Во лбу скульптуры было большое отверстие. Оно проходило сквозь голову и заднюю стену храма. Через отверстие была видна вершина огромной каменной башни, которая возвышается в самом центре города. В этой башне живет и трудится, не покладая рук, ВВВ. Каждый вечер из отверстия доносилась его проповедь.
Капли мелкого дождя прорвались сквозь магический купол и медленно опускались на город. Молитва была последним способом потянуть время перед походом на работу. Но дальше медлить было уже нельзя. В любой момент могли подойти патрульные големы и проверить голстала. Они сразу увидят, что я получил порцию еды и посетил храм. Соответственно они направят меня на работу, попутно нанося несильные удары своими «хлыстами для тунеядцев», для других нарушителей использовались менее гуманные деревянные дубинки.
- Мам, куда вас сегодня направили?
- Я и твоя сестра всю неделю будем смешивать компоненты для улучшения глины. Говорят, что разработали новый состав, который делает наших военных големов более устойчивыми к повреждениям. Возможно, в следующем походе им удастся принести больше еды для нас. А вас куда направили?
- Отца, как всегда в кузню. А мне доверили лепку големов!
- Так ты будешь работать сегодня под башней?! Вскрикнула сестра с восхищением. - Ты уж там постарайся на славу, говорят что ВВВ иногда спускается в подвалы и лично смотрит как идет процесс изготовления боевых големов. Если ему понравится, как ты работаешь, то он прикоснется к твоему голстату и все твои родные будут получать полторы порции обеда целый месяц! Она мечтательно закатила глаза и сглотнула подступившую слюну. Несмотря на недавний завтрак, возможность получить дополнительную еду будоражила душу.
- Да, я слышал, что в прошлом квартале семья Удвера получила прибавку к завтраку за то, что он придумал дополнительную защиту для кристаллов големов. Нужно будет постараться узнать, что у него получилось.
Распрощавшись с семьей, я быстрым шагом направился к башне. Под ней находилось подземелье, где происходил финальный этап изготовления боевых големов. Оттуда они выходили через главные ворота города и исчезали за пределами магического купола. Только они могли преодолеть пустыню и добраться в жилые земли за ней. Спустя несколько недель или месяцев они возвращались, нагруженные разной добычей. В основном это были всевозможные съестные припасы, а также пленники. В пути пленники находились внутри транспортных големов. Потом колонну закованных в колодки людей сразу доставляли в башню, где ВВВ лично отмечал их своей благодатью, выжигая на них свою печать, состоящую из трех узорных букв. После этого они забывали, кто они и откуда. И утрачивали способность преодолевать защитную силу магического купола. Потом специальный голем подходил к каждому новоприбывшему и брал несколько капель крови. Спустя полчаса он выдавал каждому персонального голстала. С этого момента они становились полноправными гражданами королевства ВВВ. Оставалось только определить, какие одежды им достанутся: зеленые или красные.
С этими мыслями я дошел до башни и стал ждать, пока соберутся все работники. Башня была встроена в высокую стену, разделявшую город пополам. Стена была идеально гладкой. По ту сторону жили красные. От одной мысли, что я нахожусь так близко от этих мерзавцев, меня начинала бить мелкая дрожь. Так сильно мне хотелось перебраться через стену и набросится на них, круша всех на своем пути. На лицах людей, стоящих рядом со мной, отражались схожие чувства. Они злобно посматривали на стену и сжимали кулаки.
Спустя пару минут после того, как перестали подходить люди, распахнулись двери башни, и все вошли внутрь. Скоро заканчивалась декада, а боевых големов было меньше запланированного количества. Поэтому и людей сегодня направили сюда больше, чем обычно. Нужно успеть вылепить големов, иначе всю декаду придется голодать.
За упорными трудами дни начали пролетать незаметно. Желая отличиться, я выдумывал новые формы для головы голема, или дополнительные шипы на руках или ногах. Но путного так ничего и не получалось. Или голова заклинивала в определенном положении, или шипы цеплялись друг за друга во время движения голема. Постепенно к обычной злости на красных стало добавляться новое ощущение. Чувство вины прорывалось сквозь завесу злобы, оно было чем то новым в моем внутреннем мире. Я всячески старался его подавить привычным способом – проклиная красных. Но перед мысленным взором всегда появлялось лицо сестры. Скорее всего, родители удержат эмоции при себе, но разочарование ясно отразится в больших глазах Аролы.
Наступил вечер пятницы. Изнемогая от усталости, я направился к храму ВВВ. После вечерней проповеди и ужина можно будет добраться до кровати и проспать сколько захочется. Двери храма уже закрывались. Пришлось пробежать последние метры, чтобы успеть. Если бы я опоздал на проповедь, то остался бы без ужина.
Как только дверь закрылась, все опустились на колени. Люди пристально вгляделись в отверстие во лбу головы. Спустя несколько секунд раздался громовой голос.
- Приветствую мох подданных! Вы славно потрудились в эти месяцы. Но мои подданные в красных одеждах не проявили такого же усердия. Поэтому спешу сообщить вам, что в этой декаде големов изготовлено меньше, чем мне хотелось. Соответственно рабочее время будет увеличено на один час ежедневно.
Голос был настолько низким, что казалось, будто все внутри тебя вибрирует.
Постепенно в людях начала закипать злость. Сцепленные зубы, вытаращенные глаза, сжатые кулаки… злость буквально выплескивалась из сердец. Как же так, они трудятся не покладая рук, а эти нахлебники бездельничают.
- В связи с истощением купола, в ближайшие ночи возможен прорыв черных сущностей. Советую никому не выходить из дому и проверить защитную руну на двери дома. Я очень переживаю за вас, мои милые подданные.
При этих словах гнев на лицах людей сменился откровенным ужасом. Все очень боялись ночных призраков. Ходили слухи, что они пожирают саму душу.
- Так же хочу поздравить вас! В это воскресенье состоится бой на арене! Спустя пять лет от того момента, когда отгремел последний бой, я готов дать красным шанс поквитаться с зелеными. Я понимаю, что желающих побить противника в бою наберется множество. Поэтому количество участников будет не пять, как обычно, а десять!
Снова лица всех присутствующих в храме преобразились. Ужас сменился яростным ликованием. Предвкушение мести буквально повисло в воздухе.
- Завтра возле храмов големы отберут участников. Так что не опаздывайте к завтраку! Хи-хи-хи. До встречи!
Двери храма медленно распахнулись. Люди устремились к столовой, попутно обговаривая новость о сражении. Все выражали желание попасть на арену. Правда, еще никогда зеленые не побеждали красных. Но возможность отомстить хоть одному красному была очень желанной.
- А вот и наш Крам, - сказала мама отцу и сестре.
- Мы не видели тебя в храме и подумали, что ты опоздал.
- Нет, мам. Я просто стоял возле самой двери и не успел к вам протиснуться.
- Крам, как ты думаешь, меня выберут для сражения? - выпалила сестра с яростным блеском в глазах.
Легкое облегчение отразилось на моем лице. Благодаря новости о сражении все забыли о своих надеждах на дополнительную порцию. Ведь моя работа так и не увенчалась каким то особым результатом.
- Думаю, ты еще не достаточно взрослая, чтобы тебя выбрали. Туда попадают только те, у кого достаточно яркий кристалл голстала. А ярче они становятся в основном с возрастом.
Поужинав, мы направились домой быстрым шагом. Все хотели поскорей лечь спать и утром побежать на отбор. Но не только возбуждение предстоящей схватки подгоняло нас, а и страх остаться на улице в сумерках. Если не успеешь домой до темноты, - то уже ни одна дверь не откроется, чтобы впустить тебя под защиту рунного заклинания.
Проснувшись с первыми лучами солнца, я побежал в ванну. Умылся сам и начал аккуратно протирать влажной тряпочкой голову голстала. В надежде сделать кристалл боле ярким. В дверь ванны забарабанили маленькие кулачки.
- Крам! Выходи! Я тоже хочу умыться перед отбором!
Закончив водные процедуры, я оделся и побежал на площадь. Как всегда, каким-то непостижимым образом отец раньше меня оказался на месте. Но стоял он в очереди в столовую, а не к голему на отбор. Это означало, что его не взяли в сражение. Ведь у тех, кого выбирали, забирали голстала и направляли в храм на молитву. Есть им не давали, до самого боя на арене. Отец помахал мне рукой и отрицательно покачал головой в ответ на мой немой вопрос. Ну что ж, не повезло отцу. Возможно, повезет мне.
Люди переминались с ноги на ногу, с возбуждением ожидая своей очереди. Те, кто прошел проверку и не был признан годным, понуро проходили в сторону столовой. И вот настала моя очередь! С трепетом я передал своего голстала черному голему. Тот положил его в большую металлическую коробку и закрыл крышку. Перед коробкой лежала доска с мелкой канавкой, протянувшейся по центру. Как только крышка ящика закрывалась, по канавке начинал движение металлический шарик. Постепенно он замирал напротив какого-то символа нарисованного на доске.
Дойдя до середины, шарик остановился. Голем постоял еще минуту. Удостоверился что шарик замер и открыл крышку. Вручил мне голстала и махнул рукой – проваливай. Опустив голову, я поплелся к отцу. Как же мне хотелось попасть на арену! Я был готов голыми руками рвать проклятых красных. Только дайте мне туда попасть. Но постепенно ярость сменялась опустошенностью.
- Не расстраивайся так сильно, Крам. Возможно, в следующий раз нам удастся попасть туда. По крайней мере, завтра мы сможем увидеть, как уничтожат парочку красных.
Мысль об этом слегка приподняла мое настроение, но не очень.
- Отец, а какую тактику выберут наши?
- Думаю, наши в этот раз разобьются на пары и буду устраивать засады на каждом повороте. А потом соберутся все вместе, чтобы добить противника. Правда, что бы мы ни советовали участникам, после начала сражения все всегда делают по-своему.
- А раньше ведь были бои только пять на пять?
- Нет, когда мне было десять лет, големы привели пленных больше, чем обычно. В тот год также было сражение десять на десять. Вон, смотри. Мать с сестрой идут к нам. Их тоже не выбрали.
Мать особо и не надеялась попасть на арену. Она отличалась спокойным характером, и ее кристалл был довольно тусклый. А вот сестра была очень вспыльчивой. По яркости ее кристалл был почти такой же, как у меня. Хоть она и была моложе на четыре года.
В субботу был выходной. У всех было свободное время до единственной в этот день обеденной молитвы. Молодежь играла в камешки на краю площади. Женщины собрались кучкой и советовали швеям, платья каких фасонов им следует шить на следующий квартал. Мужчины в основном обсуждали возможные стратегии, применяемые на арене. Я же стоял в стороне и наблюдал через проем дверей храма за одинокой фигурой, стоящей на коленях. Этот мужчина был единственным, кого выбрали из нашего района. Это был наш сосед, возрастом чуть моложе отца, и жил он в доме напротив. Что-то тревожило меня. Странное предчувствие. Но я не мог в нем разобраться. Возможно, это просто досада от того, что выбрали не меня.
Наступил время обеда. Все присутствующие на площади потянулись к храму. Из задумчивости меня вывели начавшие закрываться двери. И снова лишь в последний момент я вскочил в храм и стал на колени практически в дверном проеме.
- Слава великому ВВВ! Да будет он править вечно. Слава великому ВВВ! Да будет он править вечно. Слава великому ВВВ! Да будет он править вечно. Повторяли все хором на протяжении полутора часов, медленно раскачиваясь взад-вперед.
- Спасибо, мои любимые подданные!
Раздался всепроникающий голос.
- Приятно знать, что вы меня не забываете. О, вижу, десятка избранных уже готовится к сражению. Ну что же, надеюсь, они не разочаруют вас и уничтожат соперников! Сегодня вечером големы начнут приготовления. И завтра после завтрака начнется представление. Да будет сражение!
- Даааа! Взвыла толпа в храме. - Слава великому ВВВ! Слава великому ВВВ! Слава великому ВВВ!
Не знаю почему, но первый раз в жизни я не испытывал воодушевления от молитвы. Не было желания петь хвалу. Хоть я и повторял ее вместе со всеми. Даже не очень хотелось видеть сражение! Правда, все остальные в храме буквально светились изнутри от жажды мести.
Двери храма медленно открылись. Медленно и понуро я побрел домой. Отец собирался чинить крышу дома. Нужно было ему помочь. За пару кварталов до дома сестра догнала меня и подхватила под руку.
- Крам, почему ты такой грустный? Вот я, например, уже не могу дождаться завтрашнего дня. Мы с друзьями договорились, что перед ужином сходим посмотреть на арену за город. Мы хотим заглянуть внутрь, возможно найдем несколько ловушек и расскажем о них нашему участнику.
- Но к ней запрещено подходить! Вас могут поймать големы. Они всю дорогу домой будут бить вас хлыстами.
- Фу, какой ты зануда! - сказала Арола, показала мне язык и убежала дальше по улице в сторону главных ворот. Там она встретила друзей, и они направились к лабиринту.
За работой день прошел незаметно. Мы прибивали последнюю доску, когда мама позвала нас спускаться, чтобы идти ужинать. Быстренько умывшись, мы втроем направились к столовой. Арола пока не вернулась домой, наверное с друзьями сразу пошла занимать очередь. На площади перед храмом големы заканчивали установку высоких горшков. Они ставили их в два ряда бок о бок. В каждом ряду было штук тридцать горшков с горловинами диаметром в метр. Утром их наполнят углями. А перед самым сражением големы бросят туда специальные травы. В поднявшемся дыму мы увидим все то, что будет происходить на арене.
Когда мы дождались своей очереди, Аролы еще нигде не было видно. Мы пропустили пару семей, которые стояли за нами, а потом пошли ужинать.
- Вот ведь несносная девчонка. Останется без ужина, будет знать, как болтаться непонятно где, - возмущалась мама.
Поужинав, мы прошлись по площади, опрашивая всех подряд. Но никто не видел Аролу или кого-то из ее друзей.
- Мам, давай ты пойдешь домой, а мы с папой разделимся и поищем ее. Отец пойдет к башне, а я посмотрю возле центральных городских ворот. Может, она пошла гулять с друзьями за город.
Мне очень не хотелось выдавать сестру. Ведь в любом случае буду виноватым я. Родители спросят - как я мог отпустить ее к лабиринту? А если сказать им, то Арола будет две недели дуться на меня и спрашивать - почему я не прикрыл ее? Как всегда после ее выходок больше всего достается мне. Ох и сестричка.
Мы разделились и пошли в разные стороны. Как только я зашел за угол, то сразу побежал к воротам. У меня еще достаточно времени до сумерек, чтобы успеть к арене и обратно. Возле ворот никого не было. Обычно все время кто-то заходит или выходит за город. Но сейчас все были в предвкушении завтрашнего сражения. Некого было спросить, не пробегала ли здесь Арола. Оглядевшись еще раз, я побежал к арене. Она примыкала к городской стене в том месте, где соединялась со стеной, выходящей из под башни. С другого края в нее упирался магический купол. Что бы пробраться на половину красных, нужно было пройти мимо патруля, а потом пройти арену, полную ловушек. Конечно, смельчаки находились, но никто из них не возвращался. И в наказание вся его семья получала урезанную порцию еды целый месяц.
Подбегая к арене, я увидел, что ворота закрыты, а патруля големов нигде не видно. Где же может быть сестра? Обшарив все высокие кусты, я нашел маленький кусочек зеленой ткани. Рядом была акация, с помощью которой можно забраться на стену. Еще раз оглядевшись, я полез наверх. Солнце уже близилось к закату, и нужно было торопиться.
Пройдя аккуратно по ветке, я вскочил на стену. В арене уже сгущались сумерки. Узкие проходы с высокими каменными стенками не давали последним солнечным лучам касаться земли. Что же делать? Если спрыгну со стены, то, возможно, и до завтра не найду Аролу. Нужно попробовать окликнуть ее. Может, ее здесь нет, и я зря переживаю? Кроме того, меня могут услышать охранные големы, хоть их нигде и не видно.
- Арола! Арола! Ты здесь? Я пристально всматривался в проходы. Может, что-то случилось, и она лежит без сознания?
- Арола! - крикнул я в полную силу.
- Крам! Я… я тут, внизу, - услышал я всхлипывающий голосок.
Хоть мне этого не хотелось, но спуститься на арену пришлось. Свесившись с края стены, я отпустил руки и спрыгнул на каменную дорожку. Тихий плач доносился из соседнего прохода. В проходах было уже практически темно. Идти пришлось наощупь.
- Крам, стой! - раздался крик почти из-под моих ног.
Правая нога зависла в воздухе. Вглядевшись во мглу, я увидел, что стою на краю ямы. На дне ее просматривался еле заметный силуэт сестры.
- О могущественный ВВВ, как ты умудрилась туда попасть?
- Я… я, мы пришли к арене, и договорились разделиться, чтобы изучить больше проходов. Кини отвлек охрану, и мы перебрались сюда по дереву. Поначалу все шло нормально, но потом мы начали слышать странные звуки. Как будто темные сущности шевелились в тенях. Все очень испугались и побежали к выходу, а я попала в эту ловушку. Плита подо мной рухнула внииииз. И, и охранники поймали всех и погнали в город, а проход заперли.
- Так, хватит реветь. Хватайся за ремень, я тебя вытащу.
Длины ремня и моей руки едва хватило для того, чтобы Арола смогла уцепиться, а я смог ценой невероятных усилий вытянуть ее наверх…
- Ну, вот и все, сейчас попробуем взобраться на стену и очень быстро побежим домой. Как ты себя чувствуешь? Сможешь бежать?
Рыдания разразились с новой силой. Я обнял сестру и мы подошли к стене.
- Все нормально, сейчас мы выберемся и попадем домой. Там, правда, тебя ждут родители, а судя по их настроению, думаю, что пару дней сидеть тебе будет проблематично. Еще и мне попадет, благо…. О ВВВ! Где твой голстал!
- Он, он разбилсяяя. Когда я падала, он соскочил с плеча и ударился о камни. Кристалл разлетелся на маленькие осколки. Теперь, теперь я попаду на рудники?
Мысли понеслись у меня в голове со скоростью молний. Когда мы вернемся домой, первый же патруль арестует ее и отправит под землю. А если нам удастся проскочить незамеченными, то что она будет есть? Всю оставшуюся жизнь просидеть в доме и питаться теми крохами, что мы сможем принести. В моей голове ясно вырисовывалась картина, как Арола медленно умирает от голода. Нет, я не дам этому случиться. Но в рудник я тоже не хочу. Значит, остается только одно – месть красным. Все эти беды из-за них.
- Нет Арола, тебя не отправят на рудники. Все будет хорошо. Помоги мне сложить камни под стену. Так нам будет проще забраться на нее.
Пока мы складывали из камней небольшую горку, моя решимость слегка поубавилась. Но как только я увидел заплаканные и перепуганные глаза сестры, я понял, что другого выхода у меня нет. Я хочу, чтобы она жила дальше. А за свою судьбу я отомщу этим мерзавцам. Все беды от них.
- Давай я тебя подсажу. Когда залезешь, ложись на стену и подай мне руку.
- Но я не смогу удержать тебя!
- Лезь, я тебе сказал. Там разберемся.
Когда сестра забралась на стену, я нагнулся и взял острый камешек. Крепко схватив протянутую мне руку, я быстро уколол ее в большой палец.
- Ай! Что ты делаешь?
Пресекая попытки вырваться, я аккуратно взял своего голстала и прислонил его к окровавленному пальцу сестры. Кровь, попавшая на кристалл, зашипела и начала пузырится. Сестра яростно пыталась вырваться и что-то кричала. Но я ничего не слышал. Все звуки отдалились, и я заворожено наблюдал за тем как кристалл медленно меняет свой цвет с синего на розовый. Не знаю, сколько прошло времени, но Арола уже не пыталась вырваться, а просто плакала. Камни под ногами чуть пошатнулись, вырвав меня из оцепенения.
- Не говори родителям, что здесь произошло. Просто скажи, что я отправился мстить красным за наши страдания.
- Нет, не уходи. Давай вместе вернемся домой. Мы что-нибудь придумаем.
Я отпустил голстала и тот проворно взобрался по руке на плечо своей новой хозяйки.
- Прощай, Арола. Да пребудет с тобой благодать ВВВ.
Не дожидаясь ответа, я развернулся и побежал к ближайшему проходу. Внутри него было очень темно и мне пришлось идти наощупь. Каждый раз я буквально ощупывал ногой дорожку, опасаясь угодить в ловушку, как и сестра. Ближе к центру арены были ямы с кольями, и если упасть в одну из них, то простыми ушибами не отделаешься.
Спустя несколько часов блужданий я подвергся приступам паники. Что, если сюда забредет темная сущность? Или я провалюсь в яму и пролежу так до утра? А потом меня найдут красные и добьют с большим удовольствием. И моим родным урежут паек. Родители будут проклинать меня так же, как проклинают красных.
Сзади раздался шаркающий звук. Я остановился как вкопанный. Ладони вспотели, а сердце выскакивало из груди. Оно стучало так громко, что казалось, словно рядом бьют в барабан. Но звука больше не было. Может, это мое воображение? Было так темно, что сложно было разглядеть ладошку на вытянутой руке. Выждав несколько секунд, я двинулся дальше. Нужно поторопиться. Для осуществления моего плана нужно попасть в город еще засветло.
Я слегка успокоился и, ускорив темп, двинулся дальше. Отец рассказывал, что когда-то мы чуть не победили красных. Один смельчак прошел почти всю арену, все время сворачивая в одном направлении. Он остался один против двоих. Ему удалось зайти в тыл к их засаде и сразить одного противника. Второй бросился бежать и аккуратно перепрыгнул ловушку, которая была впереди. Наш смельчак ринулся за ним в предвкушении скорой победы и провалился в яму с кольями. Так мы в очередной раз проиграли.
Душераздирающий скрип раздался сзади меня, будто открыли давно не смазанную дверь. Пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть, так как ноги мои подогнулись. Все, сомнений нет. Только темная сущность любит играть со своей жертвой в кошки-мышки. Паника захлестнула меня с новой силой. Выставив вперед руки, я почти перестал ощупывать ногами землю. Сердце каждый раз замирало, когда мне приходилось возвращаться к развилке из очередного тупика.
От детского смешка, раздавшегося у меня за спиной, волосы на голове и руках встали дыбом. Мммм. Я еле успел зажать рукой рот, чтобы не закричать. Смех прозвучал совсем рядом. Не задумываясь о последствиях, я ринулся бежать без оглядки. В голове была только одна мысль. Если попасть в тупик, то смелости пойти назад уже не будет. Скорее всего я умру на месте от страха.
Один раз земля ушла у меня из под ног. Но по инерции я перелетел яму и упал на колени. Не оглядываясь, я встал и побежал дальше. Неожиданно мои руки перестали нащупывать стены. Медленно открыв глаза, я увидел, что нахожусь за стенами арены. Наверное, от страха я зажмурился и бежал просто наощупь. Слева была городская стена, а справа, на куполе, проступало слабое зарево. Хорошо, что ночью вход в арену не охраняется. Красные тоже боятся выходить по ночам. Сзади меня, в проходе, кто-то или что-то царапнуло по камню. Подпрыгнув на месте, я побежал вдоль городской стены со всех ног. Оглядываться мне совсем не хотелось.
Спустя полчаса я увидел перед собой большие ворота. Пробежав их, остановился и прислонился к углу ближайшего дома. Немного отдышавшись и убедившись, что погони за мной нет, я должен был подумать, как быть дальше. План у меня был довольно прост. Найти ближайший храм и убить участника сражения. Тем самым уменьшив шансы красных на победу. Когда его найдут, уже не будет времени подготовить замену. Что делать потом? Я об этом не думал.
Быстрым шагом двигаясь по улице, я вскоре оказался на площади с храмом и столовой. Она была точной копией моей площади, как наверно и всех остальных в этом городе. Горшки перед храмом были еще пусты, но уже скоро големы начнут наполнять их углями. Направляясь к дверям храма, я подобрал булыжник. С каждым шагом моя решимость возрастала, наконец-то можно будет отомстить за все свои страдания!
В храме было еще темнее, чем на улице, но в дверном проеме неясно виднелась стоящая на коленях фигура. Затаив дыхание, я крадучись вошел в храм. Кровь стучала в висках и руки начали подрагивать. Перед глазами проступала красная пелена ненависти. Когда до фигуры оставалась пара шагов, я вдруг понял, что это женщина. Красное платье, обтягивающее тонкую талию, худые плечи и длинная коса, висящая до самого пола, не оставили мне никаких сомнений.
Мои ноги словно приросли к полу. Невозможно было заставить сделать их хотя бы еще один шаг. Тихий стон вырвался из моей груди. Его было достаточно чтобы она оглянулась. Вскрикнув, она уставилась на меня испуганными глазами. Нежные черты лица, с тонкими губами и прямым носом, показались мне самым прекрасным, что я видел в своей жизни. Глаза, казалось, вобрали в себя весь свет мира и сияли, как два голубых кристалла. Мое желание мести и моя злоба испарились в одну секунду. Вместо них появилось непонятное чувство воодушевления и эйфории. Так я и стоял, тупо уставившись на нее с булыжником в руке.
- Что, что тебе надо, проклятый зеленый? - раздался ее голос в тишине.
- Убирайся прочь! Иначе я позову стражу. Или сама прибью тебя на месте.
Неуверенный тон и дрожащий голос выдавали ее растерянность. Она была очень напугана. Я, наверное, выглядел как один из ее ночных кошмаров.
- Я не хочу причинить тебе вреда, - услышал я свой собственный голос, словно со стороны.
- Конечно! Ты пришел сюда чтобы пожелать мне удачи!
- Нет, то есть да. Нет! У меня нет намерений нападать на тебя. Я…
Словно меленькая бомба разорвалась у меня в голове. Пришло ясное осознание того, что ничто не заставит меня навредить ей. Более того, я категорически не хочу, чтобы она отправлялась на сражение. И если раньше у меня была причина избавиться от «красного» участника, то сейчас мое сердце больно защемило от мысли, что эта девушка отправится на арену, где бродит ужасное нечто, преследовавшее меня этой ночью.
- Не ходи на сражение, там…
- Конечно! Вот зачем ты явился. Подлые зеленые! Из-за вас мы постоянно страдаем, так теперь вы придумали новую хитрость. Хотите упростить себе победу? Хоть мы еще ни разу не побеждали, я все равно отправлюсь на арену и прихвачу с собой на тот свет парочку зеленых.
- Послушай меня! Там есть что-то ужасное. Ночью я прошел через арену. В дни сражений нам показывают, что там только проходы и ловушки. Но там как будто живет темная сущность. Я думал, что сойду с ума от страха, пока выберусь оттуда.
Недоверие и удивление на ее лице сменилось страхом. Она знала, что я говорю правду, иным путем, как только через арену, попасть на другую сторону было невозможно. И если смерть от руки человека можно воспринимать как избавление от физических мучений, которыми полна жизнь, то темные сущности, как говорят, пожирают саму душу. Иногда по утрам находят тех, на кого напало это создание. Хоть тело еще дышит, но полностью седые волосы и пустой взгляд не оставляют сомнений в том, что с человеком произошло нечто запредельно ужасное. Спустя пару дней умирало и тело такого человека.
- Ты все врешь. Это неправда. Там будем только мы и зеленые. Так говорит ВВВ.
Слезы покатилась из ее глаз. Моя душа начала разрываться на части от этого зрелища. Никогда не думал, что может быть так больно от того, что кто-то плачет.
- Я понимаю, что тебе сложно в это поверить, но если ты пойдешь туда то тебя ждет что-то похуже смерти.
- А как мне быть? Они уже забрали моего голстала. Даже если я не пойду, - что я дальше буду делать?
- Давай убежим. В городе есть заброшенные дома. Мы можем укрыться там, а потом что-нибудь придумаем…
Но уже было слишком поздно. Тяжелые шаги перед храмом прозвучали словно приговор. Пока мы говорили, уже рассвело и на площадь пришли големы. Большие перепуганные глаза девушки уставились на меня с мольбой.
- Так, у нас остался один шанс. Сейчас големы наполнят горшки углями и пойдут за травой. В этот момент мы побежим к воротам. Возможно, где-то нам удастся найти заброшенный дом.
Она взяла мою протянутую руку и мы подошли к дверям. От прикосновения ее теплой руки мое сердце чуть не выскочило из груди. Мне вдруг захотелось, чтобы мы остались одни в этом храме навсегда.
Големы закончили носить угли и направились в сторону складов. Выглянув из дверного проема, я увидел, что площадь совершенно пуста. Нужно торопиться, скоро здесь будет полно народа.
- Видишь, за столовой начинается улица? Она ведет к городским воротам, давай побежим вдоль горшков, а потом свернем в нее. Готова?
- Да.
- Пошли!
Едва ступив за порог, я свалился с ног от сильного удара по голове. В глазах потемнело, из последних сил я удерживал сознание. Но все мысли стали как будто ватные, а время замедлилось.
- Нееет! - раздался крик моей спутницы. А я ведь даже не знаю, как ее зовут. Но, кажется, не это должно меня сейчас тревожить. Но что тогда?
Крепкие руки схватили меня за предплечья и поволокли спиной вперед. Словно в тумане, я увидел медленно удаляющегося голема стражника, который крепко держал плачущую девушку. Потом мы свернули и я видел только дома и вымощенную камнем улицу.
Постепенно мысли мои прояснились. Я попытался вырваться, но безрезультатно. Руки големов держали очень крепко. С таким же успехом можно было порвать железные кандалы. Судя по тому, что я не видел перед собой башни, меня тащили прямо к ней. Уже почти в самом центре города начали появляться первые прохожие. Все они направлялись к храмам, но увидев меня, разворачивались и следовали по пятам. Видимо, все они впервые в жизни видели человека в зеленой одежде.
Постепенно мой эскорт перестал просто наблюдать и начал сыпать проклятия в мою сторону. Каждый из них впервые вживую видел объект своей ненависти. Некоторые так раззадорились, что запустили пару камней по мне. Один из них попал в голема. Спустя пару секунд, словно из-под земли, появились патрульные и остановили людей. До самой башни больше никто не преследовал нас. Остановились мы в тени чего-то огромного. Хоть я и не сомневался куда мы пришли, но всё равно вывернул шею чтобы посмотреть. Как ни странно, но мы стояли перед входом на верхние ярусы, а не перед воротами в шахту. Спустя пару минут дверь открылась. Меня развернули и поставили на ноги. Один голем заломил мне руки и мы зашли внутрь. Внутри башня была пустой, виднелась только каменная кладка пола и стен. И еще деревянные ступени спиралью вились по стенам и терялись где-то в высоте.
Медленно мы начали подъем. Ступени были такими крутыми, что вскоре у меня кружилась голова от малейшего взгляда вниз. Впервые в жизни я обрадовался, что меня держит голем. Периодически на пути попадались небольшие окна с матовыми стеклами. Странно, сколько смотрел на башню, но никогда не видел их. Может они все выходят на сторону красных?
Каменный пол башни уже давно потерялся из виду, темнота словно подымалась вместе с нами. Было ощущение, что мы идем уже несколько часов. Но ощущение времени было очень смутным. Снаружи башня не выглядела такой огромной. Скорее всего, это последствия удара по моей голове.
Неожиданно мы остановились. Каменная дверь преграждала нам путь. Пока я высматривал дверную ручку, дверь бесшумно открылась, и в глаза ударил яркий свет. Пока я был почти слеп, меня втолкнули внутрь комнаты. Големы остались стоять снаружи.
- Так, так, так. Кто тут у нас?
Прозвучал писклявый голосок. Смутно мне знакомый.
- Ага, это наш перебежчик. Ну, постой пока тут. У меня к тебе масса вопросов! Как тебе удалось убежать от … Ладно, я сейчас очень занят. Видишь ли, через пару минут начинается сражение. А я не могу, и не хочу пропустить такое удовольствие. Постой пока тут.
Зрение постепенно возвращалось ко мне. Сначала смутные очертания, а потом более четкая картина предстала предо мной. Говорил со мной маленький человек, отдаленно напоминающий ВВВ. Ростом он был чуть ниже моей груди, в то время как ВВВ был выше меня на голову. Его худенькие ручки практически беспрерывно потирали друг друга. Одет он был в синий халат, который закрывал все тело, а на голове была причудливая, цилиндрическая шляпа. На шее, в золотой оправе, висел темный кристаллический диск размером с ладонь. Слева и справа от меня под стенами стояли полки, заставленные всевозможными кристаллами и колбами до самого потолка. В основном там лежали головы голсталов и все они были очень яркими.
Человечек бегал вокруг макета арены, установленного в центре комнаты на полу. Периодически он делал странные движения руками и когда они замирали, макет погружался в темноту на несколько секунд. Я сделал шаг в его сторону.
- Но, но, но! Стой где стоишь. Он щелкнул пальцами и продолжил заниматься своими делами.
Прозрачная пелена обволокла меня и не давала пошевелиться. Сказать я тоже ничего не мог.
Под стеной напротив меня стояло мягкое кресло из черной кожи. Слева и справа от него были небольшие окна. Перед креслом стоял столик с тонким кристаллом высотой в локоть, установленным вертикально. Под одним окном стоял большой зеленый горшок, наполненный углями. Под другим окном стоял такой же горшок, только красный.
Человечек закончил свой танец вокруг макета. Он медленно потянулся и подошел к полкам. Выбрав шесть сами ярких кристаллов, он поместил их в специальные пазы на столике. Длинный кристалл наполнился чернотой и словно запульсировал.
Человечек открыл окна и установил в них по большому прозрачному шару. Из кристалла на столе в каждый шар устремилось по темному лучику. Шары медленно потемнели и из них вырвались десятки лучей, каждый в сторону какого-то храма. Внимательно перепроверив все приготовления, человечек забрался в кресло и ухмыльнулся мне.
- Приветствую вас мои любимые подданные! Сегодня великий день. Мы станем свидетелями невероятного зрелища. Вы ждали этого события целых пять лет. Вот ваш шанс отомстить своим противникам.
Отдаленные крики ликования долетели даже до башни.
- Големы, ведите участников к арене. Мы начинаем!
Я никак не мог поверить своим ушам. Неужели вот это и есть наш ВВВ? Маленькие глазки насмешливо смотрели на меня. Видимо, удивление ясно отразилось на моем лице.
Человечек, хотя правильней будет называть его уже ВВВ, слез с кресла и направился к полочкам. Там он взял пучки трав и бросил их в горшки с углями. Немедленно повалил белый дым, преграждая путь темным лучам из длинного кристалла в сферы на подоконниках.
ВВВ взял еще три головы голсталов и установил их в стол.
- Ну, вот теперь все готово. Кстати, могу поздравить тебя, ты станешь первым человеком, которому удастся увидеть настоящее зрелище!
Если бы я мог шевелиться, то все равно стоял бы столбом. Он и есть наш Великий Верховный Волшебник? Но он совсем не похож на того, кого мы иногда видели. И голос, такой писклявый, совсем не такой как тот, что звучит в храме. Как такое может быть? Шоковое состояние ненадолго отвлекло меня от мыслей о том, что будет со мной и какая судьба ждет ту прекрасную девушку из храма.
ВВВ взял в каждую руку по яркому кристаллу и уселся в кресло. Положив руки на подлокотники кристаллами вверх, он замер. Спустя пару секунд из кристаллов вырвались два луча и устремились к черному обелиску. Его я заметил только сейчас, он находился в центре макета арены и был чуть выше стен окружавших его. Постепенно проходы в макете заполнились светлым туманом. Под обелиском, в тумане, появилась черная пульсирующая точка. От одного взгляда на нее у меня застыла кровь в жилах. Хоть я и не мог шевелиться, но руки мои начали подрагивать. Какое знакомое чувство, я как будто вернулся в прошлую ночь.
На секунду из кристалла на столике перестали вылетать лучи. Но потом они ударили с новой силой и пробили дымовую завесу, преграждавшую им путь. В дыму, над каждым из горшков, появилась одинаковая картинка. Вид сверху, как големы ведут пять мужчин и пять женщин к арене. До людей было довольно далеко и не было возможности рассмотреть их лица. Единственным отличием было то, что над красным горшком люди были в красных одеждах, а над зеленым - в зеленых. Когда на изображении големы подвели людей к воротам арены, на макете появились десять зеленых и десять красных точек. Големы закрыли ворота за участниками. Сражение началось.
Команды разбились на пары и разбрелись по всей арене. Картинка в дыму показывала сверху то одну, то другую пару. Посмотрев на макет, я увидел, как двигаются зеленые и красные точки. Черная точка тоже пришла в движение, она направлялась к ближайшей зеленой паре. Она все ближе и ближе приближалась к ним. Мои глаза чуть не выскакивали из орбит, в горле застыл крик ужаса. Я боялся увидеть, что произойдет с ними, но не мог оторвать взгляд.
Черная точка набросилась на зеленых и поглотила их. В это время изображение показало, как пара провалилась в ловушку и напоролась на шипы. Но на одном изображении погибли зеленые, а на другом красные. Из открытых окон, со всех сторон, слышались далекие крики разочарованной толпы.
Я был уверен, что эти же изображения видят люди перед храмами. Но как такое может быть? Я не сомневался, что люди на арене погибли, но! Они погибли не от ловушки! И погибли зеленые! Умерли ужасной смертью от рук, лап или чего там еще темной сущности. Пока я размышлял, черная точка поглотила две красные. Но на картинках продолжалась демонстрация перемещения отдельных групп.
Осознание происходящего возникло в моей голове в один миг. Возможно, пережитые мной за последние сутки события затуманили мне разум. Сестра без голстала, кошмар арены, готовность к убийству, быстро сменившееся чувством восхищения и щемящей боли в груди. Потом тяжелый удар по голове. Но как я мог не обратить внимание на слова: «Хоть мы еще ни разу не побеждали, я все равно отправлюсь на арену и прихвачу с собой…». Они прозвучали так привычно, что прошли мимо моего сознания. Но это говорила девушка в красном платье! Не думаю, что она врала мне в тот миг. Получается, для них мы тоже всегда побеждали. Так если и мы и они проигрывали, то кто оставался победителем?
Пока я размышлял, черная точка поглотила еще две красные. Изображение показало как двое красных (зеленых) попали в засаду и были забиты камнями. Снова раздался далекий гул разочарования. Оторвав взгляд от макета, я увидел, что ВВВ закрыл глаза и улыбается, диск на его груди стал немного ярче. Но теперь он уже не сидел неподвижно. ВВВ резко наклонял корпус то влево, то вправо. Когда черная точка поглотила очередную пару, его диск стал сиять еще ярче. Только сопоставив эти два события, я увидел, что наклоны ВВВ синхронно совпадают с движением темной точки по арене.
Не может такого быть. ВВВ всегда заботится о нас. Он вдыхает жизнь в големов. Они потом приносят нам еду и новых жителей. Он сотворил и поддерживает магический купол. Который защищает нас от огненных смерчей и темных сущностей. Но, если это все неправда?
Ярость во мне взяла верх над страхом. Так вот кто источник всех наших бед! Всю свою жизнь я верил, что живу благодаря доброте и заботе ВВВ. Но как я был далек от истины! Я попытался вырваться. Нужно убить его.
Но тогда падет купол, и все погибнут в огне или от голода. Нужно вырваться и поговорить с ним, скорее всего я просто все напутал. Вены вздулись на моих руках и шее от напряжения. Но как я ни старался, все, чего я добился, - это тихий стон, вырвавшийся из горла. ВВВ открыл глаза и удивленно изогнул бровь. Черная точка замерла на месте. Но увидев, что у меня ничего не получается, он успокоился и закрыл глаза.
С макета исчезли еще две разноцветные пары. После этого диск на груди ВВВ засиял еще ярче. Постепенно моя уверенность в правоте крепла. Было очень тяжело отбросить все то во что я верил всю свою жизнь. Но открывавшаяся мне картина ясно показывала как я заблуждался.
Я пытался вырваться, но у меня ничего не получилось. Я больше никогда не увижу родителей и сестру. Они всю свою жизнь проживут обманутыми. И, возможно, когда-то попадут в лапы к этому чудовищу. И я больше никогда не увижу ту девушку из храма. А ведь я полюбил ее, как только увидел. Какое странное чувство. Всю жизнь я ненавидел красных, но стоило мне полюбить, как ненависть испарилась в один миг. Наверное, все испытания, которые мне довелось пройти, стоили того, чтобы познать любовь.
Слезы бессилия покатились по моим щекам. Посмотрев на макет, я увидел, что осталось две красных и две зеленых точки. Словно сердцем я почувствовал, что она еще жива. Меня так и тянуло к одной красной пульсирующей точке. Внутри меня все словно кипело. Сейчас моя жизнь ничего не значила, лишь бы девушка не испытала уготовленных ей мук.Всей своей душой я хотел ее спасти.
Неожиданно моя нога сдвинулась на пару сантиметров. Боясь произвести малейший шум, я пошевелил рукой. Я свободен! На макете черная точка почти настигла красные. Оставалось всего пару секунд. Не раздумывая я бросился через комнату, схватил длинный кристалл со столика и вонзил его прямо в сердце ВВВ. Человечек вскрикнул и посмотрел на меня удивленно-обиженными глазами. Спустя секунду он затих.
Черная точка на макете арены замерла в сантиметрах от красных и пропала. Потом пропал туман с макета вместе с оставшимися точками. Как только я вынул длинный кристалл из столика, пропали все лучи и картинки, проступающие в дыму. На столике остались головы голсталов, которые почти полностью потеряли свое яркое сияние. Потом, словно мыльный пузырь, стал пропадать купол над городом. Подойдя к окну, я впервые в жизни увидел солнце. Я смотрел на него, пока глаза не заслезились.
Крики толпы внизу вывели меня из оцепенения. Что же я натворил? Я подписал всем смертный приговор.
Постепенно края купола опали к самой земле. Я ожидал увидеть черные пустыри выжженные огнем. Но вокруг были только прекрасные холмы покрытые деревьями. Как же мы все ошибались.
Так началась новая эра нашей жизни.

Сообщение отредактировал Black Dog: 04 Май 2015 - 04:46

[Black Dog]

8. Урод должен сдохнуть

Скрытый текст

Мотель «Ночная жизнь» оказался грязной, вонючей помойкой с почасовой оплатой номеров, где простыни пропахли мочой и спермой, а клопы были такие огромные, что могли запросто сожрать зазевавшегося постояльца. Прислуга была под стать заведению - удалая, пьяная и опасная. К тому же, Стас был просто уверен, приторговывали в заведении разными нелегальными вещами, начиная от травки и заканчивая... Впрочем, в эти дебри детектив решил не углубляться. Пока не переведутся те, для кого секс без грязи и без риска не в радость, до тех пор такие клоаки и будут существовать. Такова жизнь… В Сумеречном Квартале иные шлюхи были страшнее любого монстра.
Стас толкнул грязную дверь в центре облупленного фасада, порезав палец, на который, вдобавок, тут же налипло что-то мерзкое. Брезгливо поморщившись и вытерев грязь и кровь носовым платком, детектив прошел в вестибюль, убогий и неопрятный, под ковром на каждом шагу что-то смачно похрустывало. Здесь скучал на стуле детинушка, по виду обычный полицейский, не экс. Стас махнул у него перед носом жетоном, коп кивнул и молча указал на лестницу.
Та оказалась под стать остальному: голые каменные ступени без перил, грязно-серые стены. Стас поднялся на площадку второго этажа, где обитал еще один коп, просто брат-близнец предыдущего. Детектив сдержанно хмыкнул - големы. Дело то действительно нешуточное. Копы-големы были туповаты, использовались исключительно в качестве грубой силы в особо опасных ситуациях, но есть в них одно несомненное достоинство - они очень неболтливы и нелюбознательны.
Стас прошел по пустому коридору к нужному номеру. Обостренное чутье сразу уловило запах крови, перемешанный с едва слышимым, но все же достаточно терпким, ароматом тлена. Для Стаса вся это смесь ассоциировалась со вкусом плесневелого сыра и сирени. Но было что-то еще, неуловимое, на грани восприятия, смутно-знакомое и ускользающее. Перед дверью толпилась кучка полицейских, о чем-то сдержанно переговариваясь. Детектива заметили, узнали, да и Стас приметил парочку знакомых лиц. Но формальности прежде всего - Стас достал жетон:
- Старший детектив Станислав Горский, класс 1-3, отдел ЭКС-пертизы.
- Уже приехали? Быстро, - ответившего копа Стас не знал, но тот не замедлил представиться - капитан Крыжевалов, убойный отдел.
Стас бегло осмотрел капитана. Пожилой, низенький, плотный, лысоватый, в мятых форменных брюках и засаленной рубашке, кислое лицо и глаза - от которых не спрячешься. Капитан явно был неплохим эксом, не чета Стасу конечно, но и не мелким - класса третьего, а может и второго. Впрочем, в Сумеречном это норма.
- Прошу прощения, - между тем продолжал Крыжевалов, - класс 1-3, это если мне не изменяет память...
- Да, я - ликвидатор, - перебил Стас, - А вы, капитан?
- Интуитивит, класс 2-4. Созерцатель, класс 2-5. - капитан протянул Стасу руку - будем работать вместе.
- Добро, - Стас ответил на рукопожатие. Ладонь капитана оказалась на удивление плотной и сильной, к тому же влажной, что несколько удивило – в коридоре было прохладно, - кратко, что у нас тут?
- Да вы сами посмотрите, - капитан махнул в сторону двери в номер, - тот еще натюрморт.
Стас молча прошел в комнату. Как он и ожидал, была это мелкая, грязная халупа, с бородами светящейся паутины по углам – хозяева явно экономили на электричестве. Пару облупленных стульев, трехногий стол и древняя кровать. Запах крови стал почти невыносимым, что и неудивительно, - каморка была вся забрызгана ею. Красные разводы на стенах и полу, рубиновые капли на паутине, залитая алым кровать. А на кровати лежало то, что некогда было человеком – груда костей и кишок. На стене – кровавая надпись. Стас осторожно, дабы не запачкаться, подошел. Написано было на енохианском, коим детектив владел: «Урод должен сдохнуть». Стас хмыкнул – странно. Символы Еноха, язык ангелов, теперь использовались исключительно для составления заклинаний против демонических сил и немертвых, а что бы вот так… Хотя это и походило на заклинание, но таковым не было – структура не та.
Детектив посмотрел на кровавую мешанину плоти на кровати, надел резиновые перчатки и приступил к осмотру.

Старший ЭКС-перт Ягудайло молча сидел на стуле, полуприкрыв глаза, и слушал отчет Стаса. Рядом сидел Крыжевалов - кряхтел, потел и явно нервничал. По всему было видно, что капитану очень неуютно от наличия большого начальства. Стас между тем докладывал:
- В общем, ситуация несколько необычная. Судя по характеру повреждений, тут действовали трое. Укус на шее принадлежит обычному вампиру, скорее всего альпу. Между тем большинство костей переломаны, что альпам не свойственно, – такое впечатление, что убитый попал под звуковой вопль баньши или бруксы. Разорванная плоть и внутренности говорят скорее о волколаке или бруколаке. Но ни брукса, ни волколак такой укус оставить не могли. И еще один момент – с убитого содрана кожа практически целиком, кроме головы и шеи. Опрос прислуги ничего существенного не дал – убитый приехал в мотель с какой-то привлекательной шлюхой, возможно вампиршей или эльфийкой. Все. Ни вопля бруксы, ни криков убиваемого никто не слышал. Хотя ему кости ломали живьем. Да и крови слишком много насмарку – нормальный вампир никогда такого не допустит. И плоть не сожрана – какой волколак бросит столько мяса? У меня такое впечатление, что немертвых здесь не было – возможно обычные разборки, возможно месть. Или инсценировка. Страшная, кровавая – но все же человеческая. Напоили, отрубили, порвали. Эксам тут делать нечего. Да и чутье мне ничего существенного не подсказывает – есть какое-то странное присутствие, скорее налет мертвечины…
- Налет, говоришь, - Ягудайло бесцеремонно прервал Стаса и повернулся к Крыжевалову, - ну а твоя интуиция, капитан, что говорит?
- Э-э, в общем, ничего, - Крыжевалов вспотел еще больше, - может детектив и прав. Хотя волколак был – шатался возле мотеля. Правда, вполне респектабельный и законопослушный. Сказал, что почувствовал запах сырой плоти и подошел посмотреть – может, кому помощь нужна. По базе мы его пробили – вполне себе мирный такой оборотень, замечен ни в чем таком не был…
- Ясненько, господа, - прервал капитана Ягудайло, - вижу, поработали вы. И я бы с вами согласился, но есть пара моментов, куда уж без них. И вот вам первый – личность убитого. А убитый – не безызвестный в широких кругах Иуда Снегов, бывший Великий Инквизитор, и, теперь уже также бывший, старший каноник Святой Инквизиции Сумеречного прихода. И в свете этого момента объясните-ка мне, что делал в этом гиблом месте сей святой муж? Только не надо мне тут разливаться, что ничто человеческое инквизиторам не чуждо. Поверьте мне, им чуждо много человеческого, хотя и не все. А то, что не чуждо, они получают на месте. Так почему каноник оказался в этом мотеле?
Стас мысленно выругался. Знай он эту информацию заранее. Впрочем, потому и не знал, дабы не нарушать чистоту ЭКС-пертизы. Мысли его лихорадочно заворочались, переваривая новые факты:
- Ну это несколько меняет дело, конечно. Но все же – почему не может быть мотива мести? Снегова могли элементарно опоить. Инквизиторы – люди крепкие и от многого имеют оберег, но не от всех же пакостей. Могли и к нему подобрать ключик.
- Ключик, ключик, - почти пропел Ягудайло, - ключик поворачиваем – шестеренки крутятся. На тему ключиков – вот вам второй момент. А именно, предварительное заключение судмеда. Данные не полные, но это по сути ничего не меняет.
Ягудайло взял со стола тонкую папку и перебросил ее Стасу. Внутри был один-единственый лист заговоренного пергамента. Детектив начал читать и почувствовал, как озноб медленно поднимается от копчика к затылку. Он растерянно поднял взгляд на Ягудайло:
- Мули? – только и смог осипшим голосом произнести Стас.

В бледном свете гигантской луны сад казался призрачным. Жёлтое пламя старомодных газовых рожков освещало единственную узкую тропинку, которая змеилась по всему саду, пряталась в густых зарослях ночных цветов. Красивые цветы, белые, как кость, красные, как мясо... И шел от цветов запах заплесневелого сыра и сирени. Стас с Крыжеваловым неторопливо шли по тропинке. В этом месте суетиться не следовало - могли обидеться хозяева. Вернее хозяин. Носферату, Князь Вампиров, Хозяин Тьмы, Бессмертный. Точнее один из бессмертных. Сколько всего обитало Носферату в пластах мироздания никто доподлинно не знал.
Капитан, по своему обыкновению, потел. Стасу уже начинала надоедать эта постоянная нервозность Крыжевалова - было в ней что-то излишне наигранное. Но все же следовало просветить капитана о некоторых проблемах и нюансах их задания:
- Мули - это совсем не выдумка или миф, капитан. По сути они - высшие вампиры, но не обычные. Иногда кости хаоса падают так, что человек становится вампиром, минуя стадию смерти. И превращается в мули. Живую нечисть. Он силен и ловок, как настоящий вампир, но не испытывает их жажды. Он пьет кровь, но может спокойно обойтись, питаясь обычной пищей. И еще - у мули есть несколько неприятных особенностей. Во-первых, все они, без исключения, невероятно умны, хитры, скользки и изворотливы. Во-вторых, обладают даром гипнотического внушения с дальнейшим постгипнотическим сохранением иллюзий. Очень сильным даром. Считается, что они могут внушить что угодно. Однако, человек не поддающийся гипнозу или использующий обычные способы защиты невосприимчив. Но тут в игру вступает третье: слюна мули. Это особый наркотик. Если попадает в кровь - то никакая защита тебе больше не поможет. Оказывает на человека возбуждающее воздействие, так что укушенный, по приказу мули, «реализует» в своём сознании все свои самые сокрытые мечты, сексуальные в том числе. Сочетая особые свойства своей слюны и тонкости своего ремесла, мули могут добиться полной власти над человеческим сознанием, полностью подчинить себе. Из высших вампиров на подобное способны только Носферату, их кровь обладает схожими свойствами, но власть мули намного прочней и приятней.
- Все равно непонятно - зачем их так бояться? Носферату намного страшней. В чем все-таки подвох?
- А вот тут начинается самое неприятное. Способности мули действуют не только на людей. На нежить тоже. Причем, еще сильней. Мули, по сути, единственное существо нашего плана бытия, способное навсегда убить Носферату. А такое не прощается. В древности мули служили Лилит - праматери вампиров, но с тех пор как она ушла, идет война. Беспощадная. И Князья ее постепенно проигрывали, пока не нашли нас и не подписали Договор. Люди оказались более хитрыми и жестокими, чем сами Повелители Ночи. Инквизиция вкупе с кровососами выловила и истребила почти всю живую нечисть. Кто уцелел - навсегда покинул наш пласт бытия. Мы так думали до этого дня. Кстати, наш покойничек принимал в этом самое непосредственное участие. Похоже, теперь и поплатился. Если окажется, что мули вернулись... Надеюсь, что это одиночка. Носферату обычно терпеливы, но в этом случае - не знаю. Могут и запаниковать, устроить резню, гневно вмешается Инквизиция и пошло-поехало... Да вообще не представляю, что может случиться.
- А Инквизиция не может взять это на себя? - внезапно высказал вполне дельную мысль Крыжевалов, - в конце концов, это их каноника распотрошили.
- Не знаю. Вполне возможно. Но, что творится в головах святых мужей, не знает никто. Допускаю, что именно Инквизиция и вызвала данного конкретного мули в наш слой. Тогда будет еще гаже. Вариант пока только один - ликвидировать гостя как можно быстрей. Но если это кто-то из первой десятки - выпотрошит он нас, как Снегова. Нужна помощь. А ты, капитан, ты же Созерцатель - напрягись, посмотри варианты.
- Уже, - уныло вздохнул Крыжевалов, - не вижу ничего. Сплошной хаос. Тут нужен хороший Оракул. У меня есть один на примете в Сумеречном. Дай бог, поймаем этого мулю.
- Не мулю - мули. В отличии от Носферату, капитан, все мули - исключительно женщины.

Стас один прошел через массивные дубовые двери. Капитана с ним внутрь не пропустили. Впрочем, Крыжевалов воспринял такую непочтительность с облегчением. За лесом колонн белого мрамора стены вестибюля вздымались к потолку, покрытые сверкающими изразцами. По полу стелился очень мягкий ковёр нежного кремового цвета – детектив чувствовал себя идущим по облаку. Роспись потолка была прекрасна - но ее сюжет заставил бы покраснеть даже Казанову. По огромному залу были разбросаны непонятные скульптуры: от таких форм у Стаса заболели зубы и началась резь в глазах. К тому же выглядели скульптуры … неспокойно.
Появился недовольный лакей, меланхолически щёлкнул пальцами, и Стас одарил прислужника солнечной улыбкой. Тот очень сдержанно поклонился в ответ:
- Господин Влад ждет вас в столовой.
Роскошью столовая не уступала вестибюлю, как и следовало, ожидать. Великий Князь Влад Дракула, действительный член Носфератума, сидел в дальнем углу, грея в руках бокал с рубиновой жидкостью, которую человек недалекий вполне мог принять за кровь. Стас же знал, что Носферату кровью не увлекаются, поскольку потребности в ней уже не испытывают. Предпочитают красные сорта вина. В Бюро даже существовала шутка, что Носферату вновь превращаются в людей. Шутка шуткой, конечно...
Стас церемонно поклонился Князю с улыбкой, тот улыбаться не стал, только слегка кивнул и указал на стул напротив. Холодный серый человек с холодным серым лицом - таким бы казался Влад всякому, кто не был знаком с его сущностью.
- Ваша Темность, - начал Стас, - я здесь для того...
- Бросьте, детектив, - сухим скучным голосом перебил детектива Дракула, - мне известно про мули.
- Вы отбрасываете длинную тень, Князь.
- Да, - согласился Влад, - у меня повсюду есть глаза и уши. Обо всех неприятностях в Сумеречном квартале я узнаю вместе с вами, иногда и раньше вас.
- И что вы собираетесь предпринимать?
- Рыла, рыла норку мышка, да и выкопала кошку… Есть вещи, которых лучше не знать никому – в общих интересах. Под угрозой может оказаться статус-кво - а нам бы этого очень не хотелось. Отойдите в сторону, детектив. Иначе можно ненароком попасть под лавину.
- Согласно Договору вы должны помогать мне, Князь.
- Я прекрасно знаю Договор. Моя подпись стоит под ним. Мы еще не отошли от прошлой войны с мули. Новая война для нас - непозволительная роскошь. Есть границы, которые никому не позволено переходить. Пусть прошлое остаётся в прошлом.
Дракула сделал повелительный жест рукой и рядом со Стасом вновь возник лакей. Детектив поднялся, поклонился и пошел к выходу. И услышал вослед:
- Впрочем, детектив, раз я ДОЛЖЕН, - Дракула интонацией выделил последнее слово, - ее называют Сладкой Местью. И если хотите иметь хоть призрачный шанс уцелеть - последуйте совету вашего маленького, нервного дружка. Навестите Оракула.

- Ну что ж, подытожим, - Ягудайло отложил папку в сторону, - Сладкая Месть или Игрунья - одна из первой десятки, Избранная Лилит. Получила от праматери Дар. Какой точно - неизвестно. Предполагается, что Дар Перевоплощения. С мули так точно не скажешь. Но по свидетельствам схимника Иоанна Звонаря и каноника Смиругольского - может перевоплощаться в других людей. Насчет физической модели данного процесса у этих ученых мужей согласия нет, но оба сходятся в одном - нужен кровавый ритуал с выпиванием крови, сдиранием кожи, ломанием костей, потрошением и прочими радостями. У самой жертвы данный ритуал вызывает экстазы и оргазмы, благодаря способностям мули. Что несколько нестандартно. Прекрасно подходит под наш случай.
- Получается, что эта Месть сейчас бегает по улицам в облике Иуды Снегова, - подал голос Крыжевалов.
- Здесь немного непонятно. Звонарь утверждает, что таким образом Месть получает лишь память жертвы, в остальном работают ее вампирские способности, а вот Смиругольский уверен, что перевоплощается полностью, вплоть до внешности, привычек, манеры разговора, манеры поведения. Становится жертвой. Но может по желанию принимать свой облик обратно. Кто из них прав - знают, пожалуй, только кровососы и инквизиторы.
- А что ответила Инквизиция? – спросил Стас.
- Святоши открестились. Есть у них дела и поважней, видите ли. Они очень сожалеют о гибели своего каноника, полностью нам доверяют и поручают разобраться в этом деле и бла-бла-бла. Но кое-что они нам предоставили по этой Сладкой Мести. Она практически не участвовала в разборках с Носферату. При Лилит исполняла роль палача, на ее счету несколько Бессмертных, рассердившие госпожу. Естественно, что после ухода праматери Князья ее люто преследовали – но она пропала на пару веков. Потом объявлялась несколько раз. Развлекалась. Выбирала себе жертвы из смертных – но не простых. Инквизиторы, сильные эксы, власть имущие. Игрунья – что бы это не значило. Очень умна и хитра – даже для мули. Сильнее и быстрее многих Князей. Утешает одно – как и все мули, частично сохранила душу и человеческую природу. Поэтому – смертна.
- Что насчет надписи? – спросил Крыжевалов.
- Ничего. Это не заклинание. Что очень удручает. Специально для вас капитан: обычные люди не способны свободно общаться на енохианском. Чревато сумасшествием. Например, у меня или Стаса вряд ли получиться. А вот она - запросто. С енохианским – на ты. Что как бы дополнительно намекает.
Ягудайло замолчал и сделал глоток воды из стакана. Потом продолжил.
- Ситуация аховая. Дракула ясно дал понять, что для ликвидации Сладкой Мести, они ни перед чем не остановятся. Перед нами, в том числе. Попадемся под горячую руку – сметут. Инквизиторы самоустранились. Но работать надо. Вы двое – к Оракулу. Я же свяжусь с Призрачным Спецназом. И Жнецами. Помощь нам не помешает.

Оракул, Евгений Михалыч, оказался старикашкой с высохшими прядями седых волос, коричневой морщинистой кожей и пронзительными голубыми глазами. К тому же долгие века предсказаний не прошли для него даром – был он болтлив, сварлив и любил посплетничать. Пока Стас с капитаном усаживались, старик успел накрыть стол к чаю, при этом болтая без умолку. Оперативники выслушали за пять минут все местные сплетни и узнали о парочке еще не совершенных преступлений. Наконец старик угомонился и присел рядом с ними, шумно отхлебывая чай из большой глиняной кружки. Поскольку Крыжевалов хранил молчание, первым начал Стас:
- Мы, собственно, вот по какому делу…
- Знаю, - оказалось, Оракул мог хлебать чай и говорить одновременно, - предупреждаю – насчет будущего ничего сказать не могу. Ваша эта нечисть родила спонтанный временной сдвиг, когда пришла в наш слой. Так что мне пока любое будущее едино. Что вас ожидает, не скажу. Могу только про настоящее. Начнем ритуал?
Старик ловко достал откуда-то магический шар, бронзовое зеркало и глиняную белую тарелку с водой. Разместив все это на столе, побормотал что-то над ними и согласно кивнул головой оперативникам. Стас с Крыжеваловым переглянулись и начали в унисон:
- Приветствуем тебя, о почтенный оракул. Что происходит в этом мире?
- Много чего, путники, - голос Оракула приобрел звучность, - благословите меня серебряной монеткой, случайные странники, и я благословлю вас тремя ответами на любой вопрос. Первый ответ – ясный и понятный, но не будет от него никакого проку. Второй – туманный, но верный. Третий же – безумная догадка. Больше заплатите – больше узнаете.
Стас мысленно выругался, достал бумажник и начал выкладывать купюры на стол, пока старик не остановил его, удовлетворенно кивнув головой:
- Давайте свой вопрос.
- Где мне найти мули по имени Сладкая Месть? – напрямую спросил Стас.
Глаза Оракула затуманились, и он поочередно стал вглядываться во все три предмета, что–то неразборчиво бормоча. Продолжалось так минут пять, после чего старик заговорил вновь:
- Первый ответ на твой вопрос: тебе не надо искать ее – она сама найдет тебя. Нет – она уже нашла тебя. Второй ответ на твой вопрос находится ближе, чем ты можешь себе представить. И третий ответ на твой вопрос, безумная догадка, Сладкая Месть – это ..., - голос Оракула прервался, потому что старик вдруг начал душить себя с неимоверной силой. Рот его беззвучно открывался, глаза вылезали из орбит, из-под ногтей выступила кровь.
Стас с Крыжеваловым бросились к нему, пытаясь отодрать руки от горла, но те словно вросли в плоть и не отдирались, ни в какую. Стас бросил это бесперспективное занятие, достал амулет и начал бормотать заклинание. Крыжевалов же схватил большую кружку старика и огрел его по затылку, надеясь оглушить. Но не вышло – кружка разлетелась, Оракул же дико посмотрел на капитана выпученными, налитыми кровью глазами и тут голова его взорвалась изнутри, обдав детективов мешаниной из кусочков кости и мозгов.
В наступившей за этим гробовой тишине раздался потрясенный голос Крыжевалова:
- Опаньки! Михалыча порешили!

- Ну что там, с Призрачными и Жнецами? – спросил Стас, - помогут?
Они с Ягудайло стояли на крыльце дома ныне покойного Оракула, вдыхали ночной воздух, курили и беседовали. Внутри, с оперативной группой, суетился Крыжевалов. Капитану решили не мешать – пусть занимается себе.
- Помогут. Но сам знаешь, надо точно знать, куда их вызывать. Пока не локализуем Игрунью – толку не будет.
- Вот уж игрунья, так игрунья, - тяжело вздохнул Стас, - Михалыч успел сказать, что она рядом и уже нашла меня. Что бы это не значило. Не знаю, на кой ляд ей именно я.
- Скверно, придется тебя пасти. Не знаю – поможет ли. Или она на это и рассчитывает. Ишь как Оракула угробила – точно в момент, когда он собирался имя назвать. Умна, зараза.
На крыльце появился Крыжевалов, приглашающе махнул рукой. Детективы отправились вслед за капитаном, в комнату, где нашел свой конец Оракул. Ковер был откинут, на полу знакомые кровавые символы.
- Узнаете? – спросил Крыжевалов, - еще один урод сдох?
Детективы переглянулись, потом Стас ответил:
- Нет, капитан, не сдох. Урод сдохнет.

Макбургер оказался на удивление хорош. Впрочем, Стас не ел уже почти двое суток, и мог запросто сожрать жареную крысу. Они с Крыжеваловым сидели за столиком уличного кафе и неторопливо перекусывали. Стас терялся в догадках, что же делать дальше. Сладкая Месть где-то рядом, но как ее вычислить детектив не представлял. Если она играет с ним - надо было ждать следующего шага Игруньи. Капитан же тем времен, доев и вытерев губы салфеткой, заговорил:
- Мне вот что представляется...
Однако, что представляется капитану, Стас так и не услышал. Чутье взвыло как раненый оборотень, детектив вскочил на ноги, принял боевую стойку и огляделся. Немногие посетители кафе разбегались с завидной прытью. К ним же, плавно обтекая столики, приближались семеро целеустремленных существ в темных костюмах. Боевой отряд Носферату. Дракула посылает их всюду, где возникает надобность порассуждать о жизни с неугодными личностями. Но данные конкретные индивидуумы разговаривать явно не собирались. Цепкий, опытный взгляд детектива сразу выделил троих вампиров и четырех волколаков. Стас молниеносно сунул руку в карман, где у него лежали кости злого рока, но, неожиданно для него, первым нанес удар Крыжевалов. Нисколько не растерявшись, капитан выхватил из кобуры штатный Узи и открыл огонь, профессионально посылая пули веером в незваных гостей. Те отреагировали мгновенно - прыснули в стороны, глаз еле успевал следить за их движениями. Но одного из оборотней зацепило - две разрывные серебрянные пули вошли в ногу и бок, изменчивая плоть задымилась и тварь завизжала, катаясь от боли по земле, пока серебро выжигало ее внутренности. В это время и Стас бросил свои кости - аура смертельной неудачи накрыла еще двоих - одного из вампиров скрутило в тугой узел, было слышно, как его кости трещат, ломаясь и выворачиваясь из суставов, второй же - оборотень - вспыхнул как облитая бензином тряпка. Оставшиеся четверо, не обращая внимание на умирающих "коллег", мгновенно разделились на пары и кинулись каждый на своего противника. Стас выхватил два сверкающих клинка и всадил их в грудь подскочившему вампиру. Клинки были хорошие, непростые, все в мелкой вязи рун: благословенные и проклятые одновременно. Они как масло пробили нагрудник вампира и вошли в мертвую плоть. Тот даже пискнуть не успел - осыпался мелкой черной трухой под ноги детективу. Но его напарник оборотень не оплошал - мощный удар в грудь отбросил Стаса пересчитывать столики в кафе. Заговоренный нагрудник выдержал удар - когти оборотня лишь слегка оцарапали его поверхность. Приземлившись, детектив инстинктивно откатился в сторону и вовремя: на то место где он упал тут же обрушилась зубасто-клыкастая воющая туша. Клинки куда-то усвистали, Стас выхватил тяжелый пистолет из кобуры и начал зло всаживать в оборотня пулю за пулей. Тот попытался уйти из-под огня, но не судьба. После пятой пули туша затихла, расплываясь по полу лужей зловонной жижи и мирно побулькивая.
Стас вскочил на ноги - оставались еще двое, которые занимались Крыжеваловым - капитана Стас уже мысленно похоронил. Но, к его удивлению, Крыжевалов был жив. Причем очень даже жив. Оборотень валялся на полу с проломленной головой, из правой глазницы торчал короткий серебряный стержень. Капитан же мастерски отбивался он наседающего вампира серебрянной дубинкой. Стас скептически относился к амуниции и способностям обычных копов Сумеречного, но сейчас мнение его грозило резко поменяться. Крыжевалов вряд ли видел движения вампира, но защита его была безупречна. Он словно знал, куда ударит кровосос, и хладнокровно парировал, ни на что не отвлекаясь. "Ну да, он же интуитивит второго класса, - вдруг вспомнилось Стасу, - а 2-4 - это бывшая спецура".
Вампир между тем терял терпение - кожа дымилась от болезненных ударов, к тому же раздражало, что какая-то козявка-смертный смеет ему сопротивляться. И, получив очередной болезненный удар, кровосос сорвался. Он взвыл и попер напролом, пытаясь достать и разорвать капитана. Крыжевалов словно только того и ждал - ловко ушел в сторону от прущего, как паровоз, вампира, оказался за спиной и дубинкой взял того на удушение. Серебро впивалось в шею немертвому, прожигая путь насквозь, тот сучил ладонями, пытался оттолкнуть смерть, но только обжигал себе руки. Крыжевалов же давил и давил, пока голова вампира не покатилась по полу, слепо таращась темными глазами. Терпко воняло паленой мертвечиной. Стас зааплодировал капитану, тот улыбнулся и, отряхивая руки, выдал:
- Люблю запах сгоревшего вампира после еды.
После подумал и добавил:
- Мне вот что представляется - а не Князь ли Дракула наша Сладкая Месть.

- Ну давай, капитан, вываливай - Ягудайло поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, - что там у тебя за гениальная мысля.
- Мне вот что подумалось, вернее интуиция. Князь ведь сказал Стасу, что имеет глаза и уши везде. А Михалыч говорил, что Сладкая Месть уже нашла Стаса. И что она рядом. Ну, то есть Князь все время следит за Стасом, и он знает, где Стас, нашел его и он как бы рядом всегда. И еще Князь сказал Стасу идти к Михалычу. То есть он знал, где будет Стас, и мог все подготовить, что бы Михалыча порешить. А в инквизиторских бумагах, что вам прислали, написано было, что эта мули уже нескольких Князей порешила по приказу матки. То есть могла и Дракулу до этого порешить, и его место занять. оттуда ей сподручней было бы всем руководить. Она все видит, знает - а ее никак не проверишь. Я это еще до нападения надумал. А потом эти пришли. Никак их наша мули и послала. Как-то так.
- Хмм, - Ягудайло несколько раз надул губы, - говорун из тебя, капитан, еще тот. Но догадка весьма дельная. И как же нам ее проверить?
- Позвонить, - ответил Стас, - припугнуть, назначить встречу. Хотя я не уверен, что это Князь. Зачем было Сладкой Мести так грубо играть? Семерых - это, конечно, сильно, но неопределенно. Вполне могли не справиться. Если только капитана в расчет не приняла. Хотя, могла и не принять, капитан у нас полон сюрпризов. Или просто силы пробовала - будь, что будет?
- Вполне возможно, - ответил Ягудайло, - что мы, в конце концов, про нее знаем? Может, наигралась уже. А позвонить стоит. Если это Месть – есть мизерный шанс, что вспугнем. Если ошибаемся, ну что ж - значит ошибаемся. Князь не приедет, у нас будут неприятности, но не смертельные. Принесем свои извинения. Хотя если Князь - это Князь, он будет слишком занят отловом Мести, что бы обращать внимание на наш сумасшедший звонок. Может и без последствий обойдется. Так что давай звони, Стас.
Стас подошел к телефону и набрал номер. Трубку сняли через три секунды:
- Резиденция Великого Князя Дракулы.
- Это детектив Стас Горский. Я недавно навещал Его Темность. У меня есть для него очень важная информация.
- Ждите. Сейчас доложу.
Через три минуты в трубке раздался сухой голос Князя:
-Слушаю.
- Добрый день, Ваша Темность. Это Стас Горский. Или может сказать - добрый день, Сладкая Месть.
В трубке ненадолго замолчали, потом голос произнес:
- Вы пьяны или обкурены, детектив?
- Я? Нет, я в порядке. Жив пока, несмотря на ваши старания. А вы, КНЯЗЬ?
- Детектив, перестаньте нести чушь. Есть что сказать - говорите.
- Я все знаю, мули. Настоящего Влада Дракулы уже нет. Ты его убрала, а теперь решила поиграть с нами. Ну что ж давай, поиграем. Назначаю тебе место для игрища. Там, где ты убила Снегова. Мотель "Ночная жизнь". Жду тебя там после полуночи. Одну. Иначе я сообщу о тебе в Носфератум.
- Вы в плену иллюзий, детектив. А я вас предупреждал - отойдите в сторону.
- Иллюзий? Вот уж вряд ли. Ты же меня не кусала, - издевательски начал Стас, как вдруг некая смутная мыслишка заставила его запнуться, - э-э-э, короче приходи мули. Буду ждать. Иначе...
- Не будет никакого иначе, детектив. Я уверен, что вы ничего не успеете. Тягаться с той, кого избрала праматерь вам не под силу. Прощайте, детектив. И напоследок - что бы познать сладость мести, не обязательно кусаться.
Стас отключил мобильник:
- Дело сделано. Не знаю, будет ли польза.
Ягудайло шумно выдохнул и поднялся:
- Я с капитаном готовить место встречи. А ты, Стас, отдохни. Будет встреча, не будет – неважно. Что-нибудь да случиться. Охрану я тебе обеспечу.

Стас лежал на кровати в темноте и думал. Сон к нему не шел, так что ничего другого не оставалось: «Не обязательно кусаться… не обязательно… кусаться, Иуда Снегов – старший каноник, ритуал, Влад Дракула… потные ладони капитана… Иуда каноник… Игрунья – избранная праматери… урод должен сдохнуть… урод сдохнет… ритуал и Дар Перевоплощения… в плену иллюзий… Крыжевалов – интуитивит, класс 2-4… ближе чем я думаю… нашла меня, почему меня?.. Игрунья – Сладкая Месть? Дракула – Сладкая Месть? Дракула – Игрунья?.. перевоплощение в Иуду Снегова… внешность Иуды и Влад Дракула… Дракула – старший каноник?.. Сладкая Месть, сладкая… кусаться необязательно… потные… необязательно кусаться и экс с потными ладонями. Интересно…».
Стас слез с кровати, сел за стол и активировал магический шар. Предстояло кое-что проверить. Через два часа и две кружки кофе детектив откинулся на спинку кресла и набрал номер:
- Это Стас. Срочно надо встретиться. Наедине…

Раздался стук в дверь и донесся голос Крыжевалова:
- Детектив, вы здесь?
- Да, заходи, капитан, - Стас внутренне расслабился и приготовился, - дверь открыта.
Крыжевалов появился на пороге и шагнул внутрь. Едва его нога коснулась пола, тут же сработала ловушка. Из-под пола и с потолка к капитану рванулись тонкие режущие нити, спеленали и повалили на пол. Крыжевалов было дернулся, но нити затянулись еще плотнее, прорезывая кожу и плоть. Капитан замер на полу, похожий на затянутого в паутину окровавленного гнома. Стас встал со стула и, глядя сверху вниз на поверженного копа, произнес с усмешкой:
-Удобно? Очень редкая вещица – специально для тебя приготовил.
- Что ты делаешь, детектив? - прохрипел Крыжевалов. Было видно, что говорить ему удается с большим трудом. Струйка крови показалась из его рта и потекла вниз по щеке.
- Да, брось. Игра окончена, Сладкая. Можешь больше не притворяться.
- Ты точно уверен, что это он, - Ягудайло вышел из соседней комнаты, на ходу застегивая кобуру, - а то ведь, знаешь ли.
- Он. Кто же еще был ближе ко мне во время всего этого расследования? К тому же я навел кое-какие справки. Капитан Крыжевалов действительно существует, только вот незадача – пропал он три дня назад. Думаю уже и не появиться. И он был интуитивитом и созерцателем. Вот только с классностью наша Сладкая ошиблась – капитан был третьеклассником, 3-5 в обоих случаях – т.е. кабинетным копом. Сначала подумал, что ошиблась. Но потом понял – ей так проще было. Сумеречный место непростое – мы могли несоответствие заметить. Как он от псов Дракулы отмахивался – любо-дорого посмотреть. А потом еще одна причина обнаружилась. Но об этом позже. Это надо было сразу проверить, вот только она мне разум затуманила своей слюной.
- А тебя разве кусали? – удивился Ягудайло.
- Вообще-то, я сначала подумал, что да. Просто она меня заставила забыть. Но потом Князь мне сказал, что укус необязателен. Я сначала принял это за угрозу, но потом дошло – подсказка. И вспомнил потные ладони капитана. Я когда в тот мотель входил – пальцы порезал. До крови. Потом с капитаном поздоровался. Ладони у него были потные, хотя в мотеле было прохладно. Только это был не пот – а ее слюна. Вот такой вот «укус». Так и попал под влияние.
- Хитро. Вот только не понятно – зачем? Оракул зачем, упыри с кровососами, проблемы с Дракулой.
- Игра, - пожал плечами Стас, - игрунья же она. А без риска - неинтересно. Вот иногда и отпускала поводок, давала подсказки. Я даже не уверен, был ли Оракул настоящий. Что касается резни в кафе – думаю, что отряд был Князя. Вероятно, наткнулись на нас случайно и узнали мули. Некоторые оборотни могут чуять их присутствие. У них был приказ – ликвидировать. Князь, конечно, обо всем узнал, понял, что я нахожусь под гипнозом мули. Он мне про иллюзии сказал. Мог, конечно, и имя назвать, но тогда бы мули меня просто-напросто убрала. Так оставался шанс, что я ее вычислю.
-Ну и молодец. Хотя и непонятно – если слюна все еще у тебя в крови – то ты еще должен глючить по полной.
-Тут она, похоже, просчиталась. Обычно слюна действует дней пять. Но тут укус был необычным, да и настороже я был. Отпустило меня раньше. Тут я и начал понимать, что все сделал не так. Про Иуду Снегова забыл запрос сделать. Про Крыжевалова забыл. Ритуал упустил из виду. Упустил, что у мули сейчас может быть внешность Снегова. Сделал сегодня. И выяснилась две интересные вещи. Первая – Иуда также был эксом, и что характерно - интуитивит, класс 2-4, созерцатель, класс 2-5. И вторая - у «нашего» Крыжевалова внешность Иуды Снегова. Это, впрочем, и стало последним кирпичом. До этого были лишь догадки.
- Молодец, Стас. Что будем делать с ней? Думаю надо подарить Князю.
- Нет уж. Не хочу рисковать. Мули должна умереть.
- НЕЕЕТ!!! – вдруг захрипел и забился в своей сети «Крыжевалов», - я и есть…
Но договорить он не успел. Нити стянулись, разрезая «капитана» на куски. Одна из нитей перерезала шею, голова покатилась под ноги Ягудайло, изменяясь на ходу. Теперь это была женская головка с длинными, черными волосами, заляпанными кровью. Ягудайло схватил эти волосы и поднял отрезанную голову на уровень глаз:
- Ну вот и подарок Князю, - потом, обращаюсь к Стасу, - Доложись дежурному. Я пока подарочек упакую.
Стас устало опустился на стул, снял трубку телефона, набрал номер:
- Это Стас Горский. Хочу подать предварительный устный рапорт старшему дежурному офицеру по делу об убийстве Иуды Снегова.
- Иуды Снегова? А он убит?
- Вы что, издеваетесь? Я уже третий день горбачусь над ним вместе с Ягудайло. Так что мне не до шуток!
- Детектив, вы в своем уме? Ягудайло погиб три дня назад. Вас послали расследовать его убийство!
Стас похолодел. Он уронил трубку и резко повернулся к Ягудайло, на ходу вытаскивая пистолет. Но не успел. Что-то круглое и твердое, по всей вероятности отрезанная голова, ударило его в лицо. Перед глазами все поплыло, Ягудайло как будто растворился в воздухе и возник у него за спиной. Шею сзади схватила железная рука с когтями, сладкий женский голос произнес прямо в ухо: "Сюрприз!", и Стас потерял сознание.

Очнулся он в знакомой комнате - мелкая, грязная халупа, с бородами светящейся паутины по углам – хозяева явно экономили на электричестве. Хотя комнату и вымыли от крови - ее запах еще витал здесь, смешиваясь с едва слышимым, но все же достаточно терпким, ароматом тлена. Заплесневелый сыр и сирень. Детектив сидел на стуле с высокой спинкой совершенно голый, ноги стянуты режущей нитью, руки привязаны к подлокотникам, одна из нитей притягивала шею к спинке стула. Впрочем, в них нужды не было - Стас хоть все и чувствовал - но пошевелиться не мог совершенно. Напротив, на стуле, ногу за ногу, расположилась бледнокожая черноволосая красотка в черном бикини. Одна рука на столе, ладонь поглаживает стоящую тут же, лицом к Стасу, отрезанную голову "Крыжевалова". Голова была вымыта и расчесана, открытые глаза слепо таращились на детектива. От красавицы исходила настолько мощная аура похоти, что естество Стаса невольно зашевелилось и выпрямилось. Красавица заметила, одна ее бровь приподнялась, и произнесла с усмешкой:
- Вижу, вижу - рад меня видеть. Не перевозбуждайся - мы же не хотим, что бы тебя разрезало раньше времени. Ну что же - ты меня так сильно искал. Вот и нашел. Я - Сладкая Месть, Игрунья, Ночной Кошмар Носфератума и любимица Праматери.
- Зачем? - только и просипел Стас.
- Что зачем? - спросила Месть, - хочешь спросить - зачем все это? Любопытный маленький экс. Надеешься на прощальную речь антогониста? А потом выскочат бравые призрачные спецназовцы и спасут тебя. Увы, увы. Не будет спецназа, не будет спасения, ничего не будет. Хотя ладно - речь будет. Заслужил. Честно заработал.
Красавица взяла отрубленную голову на вытянутую руку и глядя ей в глаза патетически произнесла:
- Бедный Иуда! Я знала его! Быть или не быть - вот в чем вопрос? И приговор тебе - НЕ БЫТЬ! - потом повернула голову лицом к Стасу, - а дело все в нем, в нашем горемычном Иуде.
Месть поставила голову Снегова обратно на стол и продолжила:
- Все дело в Иуде Снегове, уроде, шпионе и предателе. Праматерь ушла, Князья нас ненавидели, конечно, но мы не воевали. Мули контролировали Князей, потому что мы единственные могли отправить их в Тьму. Навсегда. Так - пакостничали друг другу исподтишка. Но тут появился сладкоречивый Иуда. Обманул и исчез вместе с неким манускриптом. И на его основе смог создать заклинание. Глобальное. Мы, конечно, манускрипт вернули и очень быстро. Но Иуда успел прочитать заклинание. И замкнул его на себя. И в результате мули потеряли способность убивать. Не всех, конечно. Только Носферату и самого Иуду. Заклинание держалось только на Иуде, его нельзя отменить, только смерть носителя уничтожит его, но заклинание было настолько сильно, что защищащало и от смерти. Вернее от любой насильственной смерти. Оставался единственный вариант - старость. И вот тогда и началась война, которую мы проиграли. Погибло большинство сестер, но мы вовремя опомнились и ушли, затаились, исчезли из поля зрения. Решили переждать - дождаться смерти Иуды от старости. Но недавно мы узнали, что и этого нам не суждено - Иуду готовили к обращению. Через пару лет Иуда Снегов должен был быть обращен и превратиться в Бессмертного, Носферату. И тогда Князья стали бы истинно бессмертными. Но тут мы нашли тебя.
Месть внезапно поднялась, подошла к Стасу плавной кошачьей походкой и наклонилась, глядя ему в глаза. Запах ферромонов ворвался в ноздри детектива, гормоны буквально взвыли, естество готово было лопнуть от напряжения. Мули усмехнулась и резким ударом руки, без замаха раздробила детективу колено. Одуряющая, безумная боль прокатилась от колена, ворвалась в мозг, заставила взвыть. Затем Месть нежно и ласково провела пальцами по затылку Стаса и от ее пальцев вниз покатилась волна экстаза, заставив тело детектива содрогаться в конвульсиях блаженства. Волна докатилась до раздробленного колена и затухла, погасила боль, оставив на ее месте ноющую рану. Мули отошла от Стаса и уселась на свой стул.
- Знаешь, кое-где нас путают с суккубами. Но нас не интересует похоть и плотские утехи. Вернее интересуют только в плане контроля над сознанием. Это лишь частичка того, что тебе придется испытать. Когда я перевоплощалась в этого вашего Ягудайло, пришлось действовать тихо и быстро. Поэтому я просто парализовала его, отрубила болевые центры и центры наслаждений. Но ты другое дело. Своей работой ты заслужил полную программу. И твой дар Ликвидатора очень пригодиться.
- Дракула, - прохрипел Стас, - Князь найдет меня. Он следит за мной.
- С чего бы это? - прищурилась мули, - Князь ничего не знает. Максимум, что он может знать - что какая-то мули проникла в этот слой. Он не особо и беспокоиться - не знает, что Снегова больше нет. Умный голем обошелся недешево - но игра стоила свеч.
- Он сам мне сказал.., - начал было Стас, но Месть перебила его:
- А это, - мули пренебрежительно махнула рукой, - милый, ты не виделся ни с каким Князем. Это все моя работа. И встреча и телефонный разговор - это мирок твоих иллюзий. Созданный мной, естественно. Вы со Снеговым практически и мотель то не покидали. Все здесь да здесь. Настоящими были только Оракул и нападение. которое мне чуть не сорвало всю игру.
Стас бессильно обвис, а Месть между тем продолжала:
- Ликвидаторы - именно вы и стали нашим спасением. Ваш Дар - это нечто уникальное. Мы тут немного покопались и открыли нечто интересное. Вы тоже можете уничтожить Носферату. Насовсем. И для вашего дара нет никаких преград - он игнорирует любые заклинания. Вы сами не знаете всех своих возможностей. Но я отвлеклась. Мы похитили Иуду и заменили на голема, очень качественного кстати, единственного в своем роде, правда и проживет этот голем всего неделю. Не скажу, что это было легко, но мы справились. Доставили в этот мотель, он принадлежит мне, и пару дней держали в плену фантазий. Ну а дальше начал действовать мой план. Нашли в убойном капитана Крыжевалова, этакую мелкую копию Иуды, они даже внешне похожи. Заманили твоего начальника, я провела ритуал и перевоплотилась в Ягудайло. Смиругольский был прав - мой ритуал копирует все. Сообщили копам об убийстве. Потом прислали тебя. План наш во многом строился на том, что в вашей конторе детективам не сообщают цель задания, только место - чистота ЭКС-пертизы видите ли. Снобы вы. Потные ладони - отличная догадка, молодец. Только заразился ты раньше. Режущая нить на двери была пропитана моей слюной. А ладони... Ну Иуда действительно был потным. Когда ты осматривал то, что осталось от твоего начальника, ты уже был мой. Поэтому и не узнал его. Еще следовало ввести в игру Снегова под видом Крыжевалова. Сначала думала просто внушить Иуде, что он Крыжевалов, но не получилось. У этого предателя оказалась достаточно сильная воля. Даже для моей слюны. Конечно, я бы смогла насильно внедрить ему другую личность, но поддерживать ее, и играть с тобой было бы очень тяжело. Поэтому я внушила ему другую мысль - Иуда сам "захотел" притвориться Крыжеваловым, что бы поймать саму Сладкую Месть. Это был бы неплохой подарок Князьям. Сыграла на его спеси, скуке и самомнении. К тому же он знал, что я не смогу его убить - в безопасности себя чувствовал. В процессе игры я его корректировала. Когда он вошел к тебе в последний раз - он уже был Крыжеваловым. Когда его начала резать нить, я освободила его. Полностью. Он все осознал и умер Иудой. Такая моя маленькая сладкая месть.
Месть сладко потянулась и вновь погладила отрубленную голову:
- Пожалуй, я ее забальзамирую и поставлю дома на камин. А может сделать из нее чашу? Или шкатулку для драгоценностей? Что касается тебя, милый, то трудность игры с тобой заключалось в том, что бы ни малейшим намеком не внушить тебе мысль об убийстве мули или о личности мули. Ты должен был раскрыть и решить все сам, я лишь создавала антураж и подбрасывала факты. Поэтому пришлось воспользоваться услугами настоящего Оракула. Предсказания - это тоже внушение. Эх, Михалыч - оставил бы при себе свои безумные догадки, был бы жив. Хотя нет - не был бы. Тебя следовало разозлить. Да, я всегда была рядом с вами - вы меня видели, но не воспринимали. Мнимая невидимость - простейший трюк. Потом это нападение. Оно чуть все не испортило, но сыграло лишь на руку, в конце концов. Учуяли меня и нападали на меня. Но вы так храбро бросились на выручку, рыцари вы мои. Мне даже практически вмешиваться не пришлось. Ну, а когда посчитала, что фактов для тебя, милый достаточно - ослабила поводок, и ты все сделал сам. Сам вычислил мули и сам ее убил. Прекрасная работа. Это был план отчаяния - сложный, надуманный и призрачный. Я несколько раз была уверена, что все сорвется. Но он сработал - просто удивительно. Урод наконец сдох.
Мули встала, скинула бикини, подошла к Стасу, щелкнула пальцами, и нити спали. Парализованное тело детектива начало сползать со стула, но Месть легко подхватила его на руки и швырнула на кровать. Потом, глядя сверху вниз, сказала:
- Знаешь, милый, я, пожалуй, дам тебе выбор. Но только один раз - изменить решение будет нельзя. Что ты хочешь больше - боль или экстаз? Подумай очень хорошо, от этого многое зависит. Для тебя особенно.
- Боль, - просипел детектив.
Месть улыбнулась:
- Очень правильный выбор, милый.
Из пальцев мули вылезли острые, как бритва когти. Указательным пальцем Месть взрезала кожу по кругу на груди детектива, подцепила когтем край и начала заживо ее сдирать. Стас закричал...

Кровавая груда плоти, некогда бывшая Стасом Горским, еще слабо дергалась, когда Месть закончила свою работу. Мули стряхнула с когтей кровь, спрятала их обратно, и подошла к зеркалу. Ее фигура и лицо, заляпанные кровью детектива, начали подергиваться, очертания, словно потекли - прошла минута, и из зеркала на Месть смотрел голый и заляпанный кровью Стас Горский. Мули провела ладонями по телу, лицу, словно проверяя, что все в порядке, удовлетворенно улыбнулась. Обмакнула палец в кровь и начертила на зеркале сложную руну. Поверхность затуманилась, и прорисовалось фигура еще одной красотки, тотчас склонившейся в поклоне:
- Приветствую тебя госпожа и старшая сестра! Мы все уже наслышаны о твоем успехе. Душа Иуды у нас. Его ждет незабываемая вечность.
- Хорошо. Готовьтесь к возвращению. Скоро Князья почувствуют могильный ужас. Нас ждет очень сладкая месть. А теперь еще одно: от меня вот-вот поступит еще одна душа. Встретить, подобрать тело получше и отвести в Комнату Утех. Пусть наслаждается до моего возвращения, - Месть плотоядно улыбнулась, - у меня есть на нее планы.
- Будет сделано, - ответил красотка и зеркало снова стало зеркалом.
Месть отошла и набрала номер:
- Это детектив Стас Горский. У меня наиважнейшая информация для Князя... Приветствую Вас, Ваша Темность. Это детектив Стас Горский, отдел ЭКС-пертизы. У меня есть все основания полагать, что было совершенно убийство старшего каноника Святой Инквизиции Иуды Снегова... Да, я уверен в том, что я говорю. Я сейчас стою над его телом... Нет, я пока об этом никому не сообщал... Конечно, Князь, как скажете... Да, вы можете прибыть лично... Конечно, Князь, я вполне могу обеспечить безопасность и приватность Вашего визита... Жду Князь.
Телефон замолчал. Месть взяла голову Снегова и глядя в его пустые глаза весело произнесла:
- Конечно, Великий Князь. Приезжайте. Безопасность и приватность вашего визита я вам обеспечу. ОБЕЩАЮ.

Сообщение отредактировал Black Dog: 04 Май 2015 - 04:47